– Зачем мне тебя убивать? – повторила Рысь и ткнула в спину Вампира теперь не глушителем, а фонарем.
Он тут же с завидным для такого толстяка проворством повернулся к ней всем корпусом. Пятерня со сломанным пальцем вцепилась в пластмассу фонаря.
И тогда Рысь выстрелила. Палец надавил на спусковой крючок автоматически, рефлекторно. Автомат она удерживала одной рукой, ствол ушел вниз, и короткая очередь пришлась по ногам Вампира. Он упал лицом вперед на нее, искалеченная рука судорожно вцепилась в фонарь. Рысь встретила падающее тело ударом колена и вскрикнула от боли. Годы уже не те, не рассчитала силы. Коленка чересчур сильно ударила по круглой голове в фетровой шляпе. Вампира подбросило вверх, перевернуло в воздухе, и он гулко шлепнулся на каменистый пол. Фонарь он все же сумел вырвать из ее руки. Рифленое стекло стукнулось о камень на мгновение раньше тела и разлетелось сотней гранул. Единственный источник света исчез.
В полной темноте, в кромешной мгле, она перехватила автомат обеими руками, услышала подозрительный шорох, и снова палец самопроизвольно надавил на курок. Вампир громко застонал.
– Дурак! Я бы тебя отпустила, как только мы оказались бы на поверхности! Идиот, зачем ты вынудил меня стрелять, какой же ты идиот!..
Рысь была очень собой недовольна. Нет, все-таки она растеряла за годы прозябания в шкуре обывателя множество навыков. Нельзя было его убивать! Нельзя было стрелять! Она не смогла подавить в себе естественных рефлексов, а ведь раньше умела полностью подчинять свое тело поставленной задаче. Раньше, много лет назад, палец курсантки Раи – она же Рысь – не дрогнул бы, остался бы спокойно лежать на изогнутом металле курка. И Вампиру, чтобы его образумить, хватило бы одного хорошего удара цевьем автомата по морде… Как же теперь одной, в темноте, найти выход из подземелья?..
– Ты не найдешь без меня выход! – злорадно засмеялся Вампир.
Вторая автоматная очередь задела легкое, кровь хлынула в горло, увлажнила голосовые связки, и умирающему показалось, что перед смертью он вновь обрел голос.
– Одна в темноте ты заблудишься. Будешь неделями блуждать под землей, и в конце концов тебя сожрут крысы! Сожрут живьем!
Словно в подтверждение его слов в глубине туннеля пискнуло и прошуршало, убегая, некое маленькое существо, может, действительно крыса, а может, какой другой подземный обитатель.
– Не бойся за меня, – твердо сказала Рысь. Внезапно ее охватила дикая злоба. Из-за этого кретина-самоубийцы могут пойти прахом все ее планы! – Скорее я буду питаться крысами, если заблужусь, а не они мною. Сырая крыса вкусна и питательна. Целиком ее, сам понимаешь, есть нельзя. В пищу годятся в основном задние лапы и спинка. Передние лапки тоже съедобные, но они слишком маленькие. Естественно, нельзя кушать крысиные головы, хвосты и требуху… Да, чуть не забыла самое главное: в пищу годятся только здоровые шустрые молодые крысы, те, что еле ползают, как правило, больные, заразные…
– Кто же ты?! – Вампир уже не смеялся. Хотя перед смертью ему и довелось испытать противоестественную радость. Он был счастлив уйти, убежать, спрятаться от этой женщины, пусть хоть во мрак небытия. – Кто ты, чудовище, кто?..
– Я тебе уже говорила, кто я. Я – Рысь!
В первую минуту после пробуждения Виктор не понял, где находится. Чистая казенная комната, удобная низкая кровать, все вокруг незнакомое, чужое. Незнакомым, чужим был и человек, который тряс его за плечо.
– Вставай, Скворцов, хватит дрыхнуть.
– Вы кто?
– Я – Коршун. Работаю у Акелы. Помнишь Акелу?
– Помню…
Вчерашний день вернулся калейдоскопом отрывочных воспоминаний, чередою лиц живых и мертвых людей.
– Где я?
– Совсем, что ли, крыша съехала, Скворцов? Пока что ты в больнице, но скоро будешь на улице, тебя ждет там в машине мой друг Ястреб. Помнишь Ястреба?
– Вспомнил.
– Молодец! Вставай, вставай! Время дорого, одевайся.
Виктор сел, свесил ноги с кровати.
– Вот зараза…
– Что с тобой, Скворец?
– Голова кружится.
– Пройдет. Дыхнешь кислорода и будешь лучше нового. Одевайся, не тяни резину.
Кое-как, с помощью Коршуна, Виктор оделся. Его пошатывало, ныло все тело, и каждый вздох отдавался болью в левом боку.
– По коридору пойдем быстро, как деловые, – инструктировал Коршун. – Башкой по сторонам не крути, идем, будто опаздываем куда-то. Давай-ка я тебя под руку возьму, постарайся не шататься, ладно?
– Ладно.
Они вышли в больничный коридор. Народу здесь толклось множество. Кучками стояли у стен и перешептывались люди в белых халатах, нахохлившись, бродили из угла в угол добры молодцы в пятнистой униформе, что-то искали на полу коленопреклоненные серьезные мужчины в строгих деловых костюмах.
На полпути к лифту Виктор заметил у дверей одной из палат покрытые белыми простынями тела, целую груду тел. Кое-где на простынях проступали багрово-красные пятна.
Пока ждали лифт, он понял, что разыскивают на полу мужчины в штатском: под ногу попал оранжевый металлический цилиндрик гильзы. Виктор поскользнулся и, если бы не Коршун, непременно бы упал.
Ближайший к ним суровый сыщик строго посмотрел на них, открыл было рот, чтобы что-то сказать или спросить, но не успел. Коршун втолкнул Виктора в кабину, пропихнул его грудью вперед, к самой стенке, и спешно нажал кнопку с цифрой «1».
– Внаглую, я так полагаю, можно и в Кремль пройти через все кордоны, – подмигнул Виктору Коршун. Виктор его не понял, но попытался ответить вежливой улыбкой.
Через больничный двор они прошли так же быстро, как и сквозь больничный коридор. Коршун по-прежнему поддерживал Скворцова под руку и заставлял чаще переставлять ноги.
Парадные ворота были распахнуты настежь. Когда Коршун с Виктором проходили через них в больничный двор, туда как раз въезжало несколько машин.
На улице еще не рассвело, однако ночь уходила, и серый шлейф сумрака таял на глазах. Было прохладно и зябко. С неба то и дело падали не то редкие капли первого весеннего дождя, не то последние неполноценные мокрые снежинки.
– Прибавим шагу, – скомандовал Коршун. – Во-он там, гляди, «бээмвуха» стоит, тебя ждет-дожидается.
До темного силуэта «БМВ» пришлось пройти еще метров сорок. За рулем их ждал Ястреб.
– Здорово, Витя, залезай в кабину. – Ястреб приветствовал их дружелюбно, почти весело. – Как там дела, Коршун?
– Как сажа бела. Я и не надеялся, что сумею его вывести, полная больница графских прихвостней. Повезло, что отставной полковник, падла легавая, еще не приехал.
– Был легавым, да Графу продался, стал на манер нас с тобой, Коршун, ссученным. Ты с ним особо-то не конфликтуй, Акела просил тебя умнее быть.