– Ты знал, что он умрет?
– Знал.
– Знал и разговаривал с ним, как будто…
– А как еще с ним можно было разговаривать, а? Думаешь, лучше было бы сказать: «Твое дело хана, братишка»?
Воцарилась гробовая тишина. Ее опять нарушил Скворцов, чуть слышно спросив:
– Акела, ты меня убьешь?
– С чего ты взял?
– Я свидетель, я лишний…
– Витек, ты чего, меня за последнюю сволочь держишь? Ты же помог норку Илонину отыскать! А в норке я нашел денежки, много денежек. Ты помог Ястреба раненого до машины донести…
– А что мне оставалось делать? Орать? Звать на помощь соседей? Ты бы пришиб меня на месте!
– Точно, заори ты вдруг на лестнице, я бы тебя пришиб, но ты же не заорал, ведь так?
– Сам не пойму, почему…
– Потому, Витя, что вчера ты убил человека, а сегодня участвовал в вооруженном конфликте. В ментуру тебе, Витек, ну никак нельзя! Ты небось сейчас считаешь себя обреченным, считаешь, что я приговорил тебя к смерти, да?
– Да, Акела, я…
– Молчи, не перебивай, дай закончить. Считаешь себя без пяти минут покойником. Думаешь, я этого не понимаю? Думаешь, я совсем дурак? Нет, Витька! Я все понимаю. Человеку в твоем положении терять нечего. Ты сейчас готов на любой риск, и, ей-Богу, я тебя боюсь. Так что давай, Витя, разойдемся по-хорошему.
– Это как, «по-хорошему»?
– Будь другом, сослужи мне последнюю службу – наложи жгут Ястребу на плечо и перебинтуй рану. Бинт и вату я тебе дам, у меня есть под рукой отменная аптечка.
– А потом?
– Потом? Потом я дам тебе наручники, и ты наденешь их Раисе Сергеевне. Я хочу, чтобы ты сковал ей руки за спиной, пока она не пришла в себя. И еще я хочу, чтобы ты на всякий случай связал ей ноги. К примеру, тем же бинтом, что останется после перевязки Ястреба.
– Зачем?
– Смешной ты, Витя! Она ж в тебя стреляла, забыл, да? Она ж Кречета сделала и Ястребу крыло подбила! Вот только почему она стреляла и как очутилась в Илониной норе, пожалуйста, не спрашивай. Сам не пойму. Придет в себя, может, и расскажет. Я просто сгораю от любопытства, так хочется ее послушать… А ты, Витек, никогда не услышишь правды о Раисе Сергеевне. И знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что, как только ты выполнишь две мои последние просьбы, я остановлю машину и высажу тебя, понял?
– Но…
– Не веришь? Глянь-ка, Витя…
Акела подцепил одним пальцем за пластмассовую ручку «дипломат», лежащий на коленях остывающего Кречета, и перебросил его на заднее сиденье.
– Поймал? Открой крышку, глянь, что внутри. Открыл? Ну и как тебе зрелище?
Виктор никогда не видел так близко такое количество денег. Больше всего его поразил запах. Поговорку «деньги не пахнут», наверное, придумали малообеспеченные люди, каковых большинство. Деньги пахли, источали слабый терпкий запах типографской краски и бумаги.
– Прибалдел, Скворцов?
– Они настоящие?
– Более чем. Возьми пачку. Одной с тебя хватит. Не по доброте душевной даю. Хочу тебя повязать. Ты, конечно, и без денег будешь молчать как рыба о наших общих приключениях, а с деньгами – тем более. Возьмешь деньги – станешь соучастником. Бери, не бойся.
– Не проще ли меня убить?
– Проще, но тут такой пасьянс выкладывается, что я с друзьями вынужден временно сдернуть из столицы. Пересидеть волну в тихом, безопасном месте. Когда исчезают такие суммы, волна, как правило, поднимается лихая, штормит постоянно. И вот размечтался я оставить тебя, Витя, один на один с разбушевавшейся стихией. Чуешь, к чему клоню?
– Пока не очень.
– Ты, Витек, косвенно причастен к пропаже денег, тебя будут таскать в ментуру, расспрашивать, колоть. Отмазок у тебя больше, чем денег в пачке, что я тебе подарю. Закосишь под пострадавшего в элементе. Ты ж, если вдуматься, пострадавший и есть, да? А когда я вернусь в Москву, первым делом загляну к тебе в гости, и ты обо всех допросах-расспросах расскажешь. Заметано?
– Выбора у меня нет?
– Не-а! Ты, Витюша, повязан по рукам и по ногам!.. Кстати, давно пора вязать Раису Сергеевну и перевязывать Ястреба. Работай, Витя, поторопись! Вскорости я намереваюсь выехать за Кольцевую и мечтаю успеть высадить тебя в границах города. Давай сюда чемодан с баксами и на-ка вот, лови аптечку…
Кое-как Виктор перебинтовал Ястреба. Не снимая с него пальто, прямо поверх простреленного рукава на кровоточащую рану положил комком много ваты и замотал ее бинтом. Попробовал сделать из бинта жгут. Получилось плохо, но ничего не поделаешь. Как получилось.
Когда он заводил Раисе Сергеевне руки за спину, застегивал наручники, она застонала громче обычного. Виктор испугался – вдруг прямо сейчас очнется! Не хотелось бы предстать перед ней в образе пособника палачей. Раиса Сергеевна обречена – он понимал это, и ему было жаль ее. Да, она в него стреляла. Но в него ли? Она поразила двух человек за его спиной и что, случайно промазала по нему? Скворцов с его математическим умом никак не мог согласиться с такой случайностью. Но если отбросить случайность, то выходило, что Раиса Сергеевна суперстрелок, героиня американского вестерна, безжалостная к вооруженным разбойникам и полная сострадания к безоружным, униженным и оскорбленным обывателям. И с этим очевидным фактом трезвый ум Скворцова был не согласен. Откуда у обычной в общем-то тетки с больным сердцем могут быть навыки стрелка-коммандос? Неоткуда им взяться! Их у нее не может быть! Но, черт возьми, как она оказалась в квартире ведьмы?!. Эта загадка оставалась загадкой – без вариантов и посылов на разрешение…
– Акела, я все сделал. Куда ключик от наручников девать?
– Положи в ее карман, сама она его никак уже не достанет.
Засовывая в карман брючного костюма Раисы Сергеевны ключ от наручников, Виктор уколол палец о маникюрную пилочку, ту, что досталась Рыси в наследство от Вампира.
– Ястреба перебинтовал плохо.
– Перебинтовал, как сумел.
– Ноги ей связал? Мне отсюда фигово видно…
– Связал.
– Баксы взял?
– Нет.
– Почему?
– Обойдусь.
– Гордый, да?
Виктор промолчал, не ответил.
– Гордый или трусливый? Или осторожный?.. Молчишь? Ну молчи, твое право.
Акела сбросил скорость, притормозил, остановил машину, повернулся к Скворцову.
– Ну, Скворец, спасибо, что помог. Особое гран мерси, что поверил мне и не шарахнул по башке, пока мы с тобой катались в компании с одним покойником и двумя больными… Будем прощаться, держи пятуха!
Радушно улыбаясь, он протянул Виктору пятерню. Скворцов потянулся было к его открытой ладони, но рукопожатие не состоялось. Продолжая улыбаться, Акела неожиданно резко ударил его ребром ладони по шее…