– Степан Альбертыч, это Люда вас беспокоит. Николай к вам пошел сказать про Киру с Гариком. Сказал?
Степан Альбертович, не спуская глаз с безмятежно ухмыляющегося, нависшего над ним Сан Саныча, боязливо дотронулся до оранжевой кнопки на телефонном корпусе, включил обратную связь и ответил на диво ровным, спокойным голосом с отчетливыми акцентами начальственной ленивой вальяжности:
– Николай у меня. Обо всем знаю, Люда. Спасибо. Как Кирилл? Как Гарик? Как их здоровье?
– Плоховато, но обойдется без госпитализации. Что это было, Степан Альбертович?
– Это была проверка, Люда. Проверка это была. Учебная тревога. Гарик и Кира оказались не на высоте. Так им и передай, передай им мое недовольство. Фуфловая у нас охрана. Охрана у нас – никуда... Люда, попроси пока меня не беспокоить, занят я. Я занят, всем скажи.
– Поняла, Степан Альбертович, извините.
Дядя Степа отпустил клавишу селекторной связи, руки его захлопотали, сняли трубки со всех телефонов на столе, залезли в карман, вытащили и отключили мобильник.
– Николай как? Не очнется? Не услышит нас? Не подслушает? – засуетился Дядя Степа, привстал с кресла, перегнулся через стол, придирчиво осмотрел раскинувшееся на ковре тело великана во фраке.
– Партнер, откроешь сейф, возьмешь скотч со стола, перебинтуешь холуя Николая. Главное, уши ему залепи чем-нибудь понадежней, ну и руки с ногами, само собой, загипсуй от души. Партнер?!! Долго ты еще будешь возиться с сейфом?
– Готово! – ответил Сан Санычу Чумаков, спешно устанавливая оставшиеся две цифры напротив красных пометок корпуса и открывая бронированную дверцу.
В сейфе денег лежало – кот наплакал. Три банкноты по сто дойчмарок каждая. Миша подхватил деньги, развернув маленьким веером, продемонстрировал их Сан Санычу. – Небогато живешь, Степан. А скажешь небось, в сейфе было тысяч десять, да? Неужто остерегался шифр называть, подозревая, что мы позаримся на три сотни?.. Ну ты и скряга, Степа. Скупой рыцарь плаща и кинжала... Партнер, брось деньги на пол и займись Николаем...
– Какая тебе разница, что я скажу? Тебе-то какая разница, скупой я или щедрый?! – Незажженная папироса все еще торчала изо рта Степана Альбертовича белой бумажной трубочкой. Суетливые ручки директора, в который раз пробежавшись по столу, нашли зажигалку. Дядя Степа закурил. – Тебе-то без разницы, кому и чего я скажу, кто я и что я. Тебя-то я прикрою, вынужден прикрыть. Иначе мне хана, хана мне иначе. Ты-то меня сдашь, если за жопу возьмут, не задумываясь, без размышлений сдашь. Спрашивай, чего хотел. Говори, зачем пришел, и уходи, быстрее уходи.
– Согласен, поспешим. – Сан Саныч оглянулся, удостоверился, что Чумаков приступил к связыванию бесчувственного свидетеля, вновь повернул голову, вгляделся пристально в бегающие глазки Степана Альбертовича и заговорил: – Ответь-ка мне, стукачок, существует ли в Москве хорошо организованное преступное формирование, которое занимается недвижимостью...
– Господи! Да сколько угодно! Полно! Кто ей только не занимается, недвижимостью!..
– Не перебивай. До конца вопрос дослушай. Помнишь ли ты, престарелая обезьяна, сказку Шарля Перро «Синяя Борода»? Сказочку про мужика, красивого да ладного, с крашеной бородой, который любил часто жениться и убивать потом втихаря своих жен... Чего смотришь-моргаешь? Думаешь, я с ума сошел и погнал пургу? Ошибаешься, Степа. Я в здравом рассудке и твердой памяти. Представь, что в Москве появилась «Синяя Борода». Я не оговорился. Появилась фирма «Синяя Борода». Пригожие альфонсы цепляют одиноких дамочек с жилплощадью в зоне Садового кольца, женятся, а спустя некоторое время становятся вдовцами и, продав жилплощадь, исчезают. Причем вышеупомянутые альфонсы имеют более чем профессиональную поддержку со стороны других сотрудников фирмы. Полагаю, есть в «Синей Бороде» и свои аналитики, и оперативники, и разведка. Все – специалисты хай-фай класса, так как здравое рассуждение подсказывает: дабы предприятие имело финансовую рентабельность, штаты ни в коем случае не должны быть излишне раздутыми... Ты, Степан Альбертович, все про всех знаешь. Ты, Степа, – своеобразный, живой пока информационный банк криминального мира. Ходячий архив, энциклопедия. Ежели ты скажешь сейчас, что ни разу не слышал о фирме, приметы каковой я только что живописал, прости, я тебе не поверю. Колись, Степа. И в темпе, пожалуйста.
Степан Альбертович затянулся папиросой, брезгливо покосился на истлевший кончик, поискал глазами, куда бы выбросить окурок, пепельница на столе оказалась переполненной, и тлеющая папиросина полетела в аквариум с пираньями, что стоял рядом с ногой господина Михалкова, обутой в детский ботинок тридцать седьмого размера.
– Три тысячи долларов. – Степан Альбертович проводил окурок взглядом и, назвав сумму, продолжил наблюдать за дальнейшей судьбой выкуренной папиросы.
А участь окурка оказалась печальна – невзрачные пираньи стайкой набросились на папиросную гильзу, разорвали, растерзали белую бумажную трубочку за какую-то секунду.
– Имей совесть, Степан. – Сан Саныч растянул губы в улыбке, более похожей на оскал голодного крокодила. – Всегда было пятьсот.
– Совесть? Ты мне про совесть говоришь?! А про риск забыл? Забыл про риск? Про имитацию пыток забыл? Неизвестно, как я вообще отмажусь, как вообще я отмотаюсь, неизвестно. Могут не поверить про налет, про налет вдруг не поверят, чего я буду делать? Вешаться?
– Учись, партнер. – Сан Саныч подмигнул Чумакову, заканчивающему пеленать скотчем фрачного халдея. – Матерый человечище Дядя Степа. Одновременно боится и на перо подсесть, и продешевить. И рыбку сожрать желает с чешуей да плавниками, и попку не поцарапать... Степан Альбертович, а ежели я сейчас всерьез задумаюсь, отчего тебе столь дороги жалкие три сотни в дойчмарках, что прятались в сейфе под репродукцией «Девятого вала»? Версия первая – номера купюр соответствуют номерам банковских счетов. Вариант второй...
– Хорошо, пусть будет пятьсот долларов. В падлу тебе раскошелиться, масть держишь, понимаю, – поспешил Дядя Степа перебить Сан Саныча. – Пусть будет обычная плата за информацию. Но следующий раз, учти...
– Учту! Колись, Степан, быстренько по существу заданного вопроса, а то я начну подозревать, что, беседуя по селектору, ты сболтнул неизвестное мне ключевое кодовое слово, протрубил тревогу и Людочка сейчас организует вооруженное оцепление вокруг «Золотой рыбки», пока ты, гнойник, время тянешь, лапшу мне на уши вешаешь.
– Ты с ума сошел! Я сам, сам я тебя торопил три минуты назад, забыл? Какое оцепление? Какое ключевое слово?! Мне чего? Жить надоело? Я чего? Вчера родился?.. Твой вопрос, интерес, интерес твой я понял, все я понял. Особо порадовать не могу, не могу назвать реальных имен с адресами, кидал-одиночек, женихов-альфонсов полно, про многих слышал, многих сам знаю. Но они тебе не в тему. Железно, по твоей теме слыхал всего про один случай... Дай бог памяти... Году, кажется, в девяносто третьем Саша Кролик замочил Гену Хана. У Хана осталась жена, вдова то есть. Люди Хана реально уважали. Вдове оставили квартиру на Кутузовском и коттедж на Рублевке. Ну, и бабок оставили достаточно, на жизнь должно было хватить. В девяносто четвертом, кажется, вдова вышла замуж за пацана на пятнадцать лет себя моложе. Пацан-лох, простачок, людям не понравился, но стерпели. В начале девяносто шестого оба-на – вдовушка откинула копыта. Чин-чинарем, люди проверили – два года приблизительно лох за бабой бобиком ходил, лишнего не просил, что давала, тому и радовался. Откинулась вдовушка вроде сама, вроде как по болезни. Хана люди уважали, о нем в память вдову не напрягали, но дарить лоху двухъярусную хату и дачу за два «лимона» – с каких радостей? Намылились люди опускать пацана, а он, сучонок, оба-на – наследство вдовушки в неделю на себя оформил и продал отмороженному хачику за полцены. Хачика пацан реально подставил, не врубился хачик, чью собственность взял, и нарвался, но не о нем толкую. Решили люди пацана того борзого наказать и влетели. Круто влетели. За пацанчиком, косившим под простого, кто-то крутой стоял. Люди так и не поняли, кто. Вроде как по дурику засекли люди пацана того борзого на вдовушкиной тачке и погнали за ним на трех «бумерах». Теперь ясно – специально пацан подставлялся. Выехал за город, к Химкам, а там «бумеры» из автоматов засада в капусту покрошила. Шмон по Москве стоял после страшный. Концы люди искали. Один раз вроде напали на след беспредельщиков и по новой нарвались на засаду. Еще двенадцать мертвяков нарисовалось. Тем и закончилось. Бухтели – за пацаном «контора» стоит, на гэбэшников кивали, но проверили – гэбэ ни при чем. Серьезная фирма работала – нет вопросов, но кто конкретно – без понятия.