— Я очень хорошо понимаю эту белобрысую ведьму.
На секунду я решил, что Ли просто неудачно пошутила. Но потом, когда я осознал, что она говорит серьезно, меня охватила безудержная ярость. Хорошо, что мы бегаем не вместе. Будь Ли на расстоянии укуса…
— Подожди, я объясню!
— Не хочу даже слушать. Я сваливаю.
— Стой, стой! — взмолилась она, пока я тщетно пытался успокоиться и перевоплотиться. — Ну хватит, Джейк!
— Знаешь, Ли, так ты точно не уговоришь меня остаться с тобой.
— Господи, да чего ты так взбесился! Ты даже не понял, о чем я толкую!
— Ну, и о чем ты толкуешь?
Тут она снова превратилась в измученную и озлобленную Ли, которую я знал.
— О том, каково это — чувствовать себя генетическим тупиком.
Злоба в ее словах сбила меня с толку. Я не ожидал, что кто-то может разозлиться больше, чем я.
— Не понимаю.
— Понял бы, если бы не был таким же, как остальные. Если бы мои «женские причуды», — эти слова она подумала особенно ядовито, — не пугали бы тебя до чертиков, как всех тупых самцов, и ты бы хоть раз задумался о том, что это значит!
— О…
Что ж, надо признать, никому из нас не нравилось об этом думать. Да и с чего бы? Конечно, я помнил, в каком ужасе была Ли первый месяц, и как нас всех это раздражало. Забеременеть Ли не могла — разве что случилось чудо, непорочное зачатие или еще какая-нибудь жуть в этом духе. После Сэма-то у нее никого не было. Шли недели, ничего не происходило, и она начала сознавать, что ее тело изменилось, перестало следовать законам природы. Ли охватила паника: кем же она стала? Неужели ее организм теперь устроен иначе только потому, что она превратилась в оборотня? Или наоборот: она превратилась в оборотня, потому что ее организм устроен иначе? Единственная женщина-оборотень за всю историю. Так может, она и не женщина вовсе?
Никому не хотелось видеть ее мучений. В конце концов, понять мы ее не могли.
— Ты ведь знаешь теорию Сэма насчет запечатления, — уже спокойнее подумала она.
— Да. Оно нужно для продолжения рода.
— Верно, чтобы на свет появлялись новые оборотни. Выживание видов, естественный отбор. Оборотня влечет к тому, кто лучше всего подходит для передачи волчьего гена.
Я молчал, ожидая разъяснений.
— Если бы я годилась для этого, Сэм запечатлился бы на меня.
От ее боли я замедлил бег.
— Но я не гожусь. Во мне что-то не так. Я не могу передавать ген, несмотря на то, что в моем роду были оборотни. Так что я урод, ни на что не годная самка. Генетический тупик. И мы оба это знаем.
— Не знаем, — возразил я. — Мало ли что думает Сэм! Импринтинг случается, но почему — точно неизвестно. У Билли, например, другое мнение.
— Знаю, знаю. Он считает, мы запечатляемся, чтобы на свет появлялись более сильные оборотни. Поэтому вы с Сэмом такие огромные и мощные, даже больше наших отцов. Но я все равно никогда не стану матерью. У меня менопауза. В двадцать лет у меня менопауза!
Ох. Как же я не хотел поднимать эту тему!
— Ты гадаешь, Ли. Может, все из-за остановки времени. Уверен, когда ты перестанешь быть волком и опять начнешь стареть… э-э, все станет по-прежнему.
— Я бы тоже так думала, если бы на меня кто-нибудь запечатлился. А этому не бывать, несмотря на мою внушительную родословную. Знаешь… — задумчиво добавила Ли, — если бы не ты, у Сета были бы все шансы стать альфой — хотя бы по крови. Никому бы не пришло в голову рассматривать меня…
— Слушай, чего ты так зациклилась на этом импринтинге? Почему не влюбишься, как все нормальные люди? Неужели ты и впрямь хочешь, чтобы у тебя не осталось никакого выбора?
— Ну, Сэм, Джаред, Пол, Квил… они, как я погляжу, не против.
— А их никто и не спрашивал.
— Разве ты не хочешь запечатлиться?
— Черт подери, нет!
— Это потому, что ты уже любишь Беллу. Но от импринтинга любовь пройдет. Ты перестанешь страдать.
— А ты бы отказалась от своих чувств к Сэму?
Ли поразмыслила над этим.
— Наверное, да.
Я вздохнул. Ли рассуждала куда более здраво, чем я.
— Вернемся к тому, о чем я говорила, Джейкоб. Я понимаю, почему эта белобрысая вампирша такая холодная — не в буквальном смысле слова, конечно. У нее одна цель в жизни. Больше всего на свете мы хотим того, чего не можем получить.
— Ты бы тоже поступила, как Розали? Убила бы человека — а именно это она и делает, не мешая Беллиной смерти — ради ребенка? С каких это пор в тебе проснулся материнский инстинкт?
— Я просто хочу того, что мне недоступно. Будь я нормальной, возможно, мне бы это и в голову не пришло.
— И ты способна на убийство? — настаивал я, не давая Ли уйти от ответа.
— Розали не убийца, она просто восполняет то, чего ей не хватает в жизни. И… если бы Белла попросила меня о помощи… — Ли задумалась. — Хоть я и не высокого о ней мнения, я бы поступила также, как Розали.
Из моей пасти вырвался громкий рык.
— А будь все наоборот, я бы попросила о том же Беллу. И Розали попросила бы. Мы поступили бы одинаково.
— Значит, ты такая же плохая!
— В том-то и штука: когда осознаешь, что никогда не получишь желаемого, отчаиваешься.
— Ну, все, с меня хватит. Разговор окончен.
— Both хорошо.
Но мне было мало просто прекратить разговор. Я хотел более решительных действий.
До места, где я спрятал одежду, оставалась всего миля, поэтому я перевоплотился и дошел пешком. О разговоре я больше не думал — не потому, что думать было не о чем, просто мне надоело. Я бы никогда не понял этой точки зрения, но теперь Ли буквально засунула свои мысли и чувства в мою голову, и не понять их было трудно.
Решено: когда все кончится, нам с Ли нечего делать вместе. Пусть хандрит у себя в Ла-Пуш. Один маленький приказ от альфы никого не убьет.
Было еще рано, когда я подошел к дому Калленов. Белла наверняка спала. Я решил заглянуть в гостиную, посмотреть, что там творится, дать Калленам добро на охоту и улечься где-нибудь на травке. А в волка перевоплотиться, когда уснет Ли.
Однако в доме что-то оживленно обсуждали: возможно, Белла не спала. Сверху доносился гул какого-то аппарата — рентген? Отлично. Первый день из четырех начинался просто прекрасно.
Дверь мне открыла Элис.
— Привет, волк.
— Привет, коротышка. Что там творится?
В гостиной было пусто, все разговоры шли наверху.