Медленнее всего время тянулось между обедом и ужином. С тех пор как мой бывший лучший друг (и оборотень) Джейкоб Блэк предал меня и наябедничал о моих тайных поездках на мотоцикле – чтобы мне запретили выходить из дома и встречаться с моим парнем (и вампиром) Эдвардом Калленом, – нам с Эдвардом позволено видеться только с девятнадцати ноль-ноль до двадцати одного тридцати, исключительно у меня дома и под присмотром папочки, который не спускает с нас недовольного взгляда.
Так ужесточился мой домашний арест, который я получила за трехдневное отсутствие без объяснения причин и одно ныряние со скалы.
Конечно, мы с Эдвардом продолжали видеться в школе, и с этим Чарли ничего поделать не мог. А кроме того, Эдвард проводил почти каждую ночь в моей комнате – о чем Чарли и понятия не имел. Тут пришлась весьма кстати ловкость Эдварда – он мог бесшумно залезать через окно моей спальни на втором этаже, – а также его способность читать мысли Чарли.
Хотя середина дня оставалась единственным временем суток, которое мы проводили порознь, я уже не находила себе места, и минуты тянулись бесконечно долго. И все же я не жаловалась на суровость наказания, потому что, во-первых, знала, что сама его заслужила, а во-вторых, не могла обидеть отца, уехав от него сейчас, когда на горизонте нависла гораздо более серьезная разлука.
Отец с кряхтением уселся за стол, развернул мокрую газету и тут же неодобрительно зацокал языком.
– Па, и зачем ты только эти новости читаешь! От них сплошное расстройство!
Он пропустил мои слова мимо ушей и проворчал, обращаясь к газете:
– Именно поэтому все хотят жить в маленьком городе. Черт знает что такое!
– Ну, а теперь чем провинились мегаполисы?
– Сиэтл рвется стать чемпионом страны по количеству убийств. Пять нераскрытых убийств за последние две недели. Представляешь? Пять!
– По-моему, Сиэтлу до Финикса далеко. А ведь жила же я в Финиксе.
И при этом никакое убийство мне ни разу не грозило, пока я не переехала в папин безопасный маленький городок. По правде говоря, мое имя до сих пор значится в нескольких «черных списках»… Ложка в руке затряслась, и по воде в кастрюле пошли волны.
– Ну, а я бы ни за какие деньги там жить не согласился, – заявил Чарли.
Я поняла, что спасти ужин не удастся, и принялась накрывать на стол. Спагетти пришлось резать на порции ножом – Чарли наблюдал за процессом с виноватым лицом. Свою порцию отец залил соусом и с аппетитом принялся за еду. Я тоже, насколько смогла, замаскировала слипшийся ком и без особого энтузиазма последовала примеру Чарли. На кухне воцарилось молчание. Чарли все еще просматривал новости, а я открыла зачитанный до дыр «Грозовой перевал» на той странице, где остановилась за завтраком, и попыталась погрузиться в атмосферу Англии позапрошлого века в ожидании, когда отец заведет наконец разговор.
Я добралась до эпизода возвращения Хитклифа, когда Чарли прокашлялся и бросил газету на пол.
– Ты права, я и впрямь сделал это намеренно. – Он махнул вилкой в сторону склеившихся макарон. – Хотел с тобой поговорить.
Я отложила книгу. Переплет был уже до того истрепан, что она не закрылась.
– Так бы сразу и сказал.
Он кивнул и нахмурился.
– Я подумал, что если приготовлю ужин, ты будешь помягче.
Я расхохоталась.
– У тебя это здорово вышло! От твоих кулинарных талантов я совсем размякла. Так о чем ты хотел поговорить?
– О Джейкобе.
Мое лицо застыло.
– А что Джейкоб? – спросила я сквозь зубы.
– Тише, Белла. Я знаю, ты все еще расстроена тем, что он на тебя наябедничал, но ведь Джейк поступил правильно. Проявил ответственность.
– Ах, ответственность! – Я закатила глаза. – Ладно. Так что насчет Джейка?
Заданный беззаботным тоном вопрос эхом отдавался у меня в голове. Очень непростой вопрос. Так что насчет Джейка? Мой бывший лучший друг теперь стал… кем? Моим врагом? Я поморщилась.
Чарли внезапно насторожился.
– Только не злись на меня, ладно?
– Злиться? За что?
– Ну, это и насчет Эдварда тоже.
Я прищурилась.
Чарли хрипло заговорил:
– Я ведь пускаю его в дом, верно?
– Пускаешь, – согласилась я. – На короткие промежутки времени. Разумеется, ты мог бы и меня выпускать из дома – тоже на короткие промежутки времени, – в шутку продолжала я, понимая, что под домашним арестом мне сидеть до конца учебного года. – Теперь я такая паинька…
– Вообще-то как раз об этом я и хотел поговорить.
Лицо Чарли неожиданно растянулось в улыбке, от которой вокруг глаз собрались морщинки и он помолодел лет на двадцать.
В этой улыбке для меня забрезжила тень надежды, однако я решила не пороть горячку.
– Па, что-то я не пойму. Мы говорим о Джейке, об Эдварде или о моем домашнем аресте?
Он снова улыбнулся.
– Да вроде как обо всем сразу.
– И как же они друг с другом связаны? – осторожно поинтересовалась я.
– Хорошо. – Он со вздохом поднял руки, словно сдаваясь. – В общем, я подумал, что ты заслуживаешь амнистии за хорошее поведение. Ты невероятно терпелива для своего возраста.
У меня глаза на лоб вылезли, и я не удержалась от вопля:
– Правда? Я свободна?
Что это вдруг на него нашло? Я была абсолютно уверена, что не видать мне свободы, как своих ушей, до самого отъезда из дома, да и Эдвард не заметил никаких колебаний в мыслях Чарли.
Отец поднял палец.
– При одном условии.
Моя радость тут же померкла.
– Вот так всегда, – простонала я.
– Белла, это не столько требование, сколько просьба. Ты свободна. Однако я надеюсь, что ты воспользуешься своей свободой… благоразумно.
– В каком смысле?
Чарли опять вздохнул.
– Я знаю, что ты мечтаешь ни на шаг не отходить от Эдварда…
– С Элис я тоже встречаюсь, – вставила я.
Сестра Эдварда могла приходить в любое время, когда ей вздумается: для нее Чарли бы сделал все что угодно.
– Верно, – ответил он. – Но ведь у тебя и помимо Калленов есть друзья. Во всяком случае, были.
Мы молча уставились друг на друга.
– Когда ты в последний раз разговаривала с Анжелой Вебер? – перешел в атаку Чарли.
– В пятницу во время обеда, – тут же ответила я.
До возвращения Эдварда мои школьные приятели разделились на два лагеря. Я их называла «хорошие» и «плохие». Или «мы» и «они». К «хорошим» относились Анжела, ее постоянный приятель Бен Чейни и Майк Ньютон; эти трое великодушно простили мое сумасшествие после отъезда Эдварда. Лорен Мэллори была заводилой на «их» стороне, и почти все остальные, включая мою первую подругу в Форксе Джессику Стэнли, охотно поддерживали ее выпады против меня.