— А что с ней не так?
— Да все в порядке, — вступил в разговор Хью, опасаясь, что сейчас Майкл начнет распространяться о шлюхах и потаскухах. — Вы какое пиво будете пить? Светлое? — Он удалился в сторону бара, а Майкл и его юный спутник разделись и устроились за столиком.
— Ты не сможешь его ударить, — прошептал Терри. — Ну, ладно, допустим, он идиот, но ведь он ниже тебя ростом и по возрасту лет на десять старше. Кстати, что же он такого натворил?
Дикон откинулся на спинку стула и сплел пальцы рук на затылке:
— Он оскорбил меня в доме моей матери, а потом еще приказал мне убираться вон. — Он чуть заметно улыбнулся. — Тогда я поклялся, что при следующей встрече отомщу ему. Вот эта встреча и состоялась.
— Ну, на твоем месте я не стал бы этого делать, — настаивал Терри. — Чести эта драка тебе не прибавит. Ты даже не представляешь, как отвратительно я чувствовал себя после того, что натворил с Билли. — Он благодарно кивнул Хью, который к этому времени уже вернулся с полными кружками пива.
Наступила мучительная пауза. Хью подыскивал нужные слова, а Дикон тупо смотрел в потолок и ухмылялся, очевидно, наслаждаясь той растерянностью, в которой сейчас пребывал его свояк.
Терри предложил Хью сигарету, но тот отказался.
— Может быть, если вы сейчас извинитесь, он забудет о том, что намеревался с вами сотворить, — намекнул парень, закуривая. — Между прочим, Билли всегда говорил, что драться становится намного сложнее, если перед этим ты уже немного поболтал с человеком. Поэтому парни, которые ввязываются в разного рода переделки обычно требуют, чтобы все вокруг заткнулись. Они боятся, что во время разговора настроение изменится и драка потеряет смысл. К тому же, гнев за время переговоров тоже куда-то словно испаряется.
— А кто такой Билли?
— Был у меня такой знакомый старикан. Он убеждал меня, что переговоры куда лучше драки, а потом надирался и сам начинал ко всем приставать. Но учтите, он был ненормальным, поэтому обвинять его в чем-либо не стоит. Его совет я считаю дельным.
— Прошу тебя, не вмешивайся, — мягким голосом, но достаточно настойчиво произнес Майкл. — Перед тем, как подойти к проблеме извинения, мне хотелось бы выяснить кое-что. — Он подался вперед. — Что произошло, Хью? Почему я стал пользоваться такой популярностью в вашей семье?
Свояк сделал длинный глоток пива, чтобы выиграть несколько секунд.
— Твоя мать не совсем здорова, — наконец, выдавил он.
— Я знаю. Эмма мне говорила.
— И ей хочется поскорее заключить с тобой мир.
— Неужели? — Дикон достал пачку сигарет. — Может быть, поэтому она мне каждый день пересылает сообщения на работу?
Хью посмотрел на Майкла с удивлением:
— Да что ты говоришь?
— Шутка. За пять лет я не услышал от нее ни единого слова с тех пор, как она обвинила меня в смерти отца. А это странно, особенно, если учесть, что ей хочется заключить мир, как ты выразился. — Он нагнулся к пламени спички и закурил.
— Ты знаешь свою мать не хуже меня, — вздохнул Хью. — За шестнадцать лет я ни разу не слышал, чтобы она признала хоть одну свою ошибку, поэтому трудно предположить, что сейчас она начала менять свои принципы. Боюсь, все же, что тебе придется самому сделать первый шаг.
Дикон подозрительно прищурился:
— Похоже, мама хочет совсем не этого. Так выгодней Эмме. Наверное, ей стало стыдно за то, что она отобрала у матери весь ее капитал? Я угадал?
Хью принялся вертеть кружку на столешнице:
— Честно говоря, я уже не могу более выносить бесконечных ссор по пустякам, которые происходят в этой семье без перерыва. Это равносильно тому, как если бы я находился в самом центре боевых действий. Жениться на представительнице рода Диконов — моя величайшая ошибка.
Майкл вежливо рассмеялся:
— Считай, что тебе еще повезло. Ты не застал в живых отца. Тогда было намного хуже. — Он стряхнул пепел. — Ну, в общем, можешь забыть обо всей истории. Я не собираюсь предпринимать никаких шагов, пока до подробностей не выясню, что именно задумала Эмма и что она от меня хочет.
И снова Хью ответил не сразу, словно сначала подыскивал слова:
— Да пошли они все к черту! — вдруг рассердился он. — Твой отец составил еще одно завещание. Эмма его отыскала среди вещей матери, пока та лежала в больнице. Вернее, уже не само завещание, а разорванные листы. Мать просила, чтобы мы оплачивали все ее счета, пока она на время выпала из общего ритма жизни. Я думаю, она просто забыла, что среди бумаг находилось и второе завещание. Хотя мне странно, почему она сразу же не сожгла его… — Он как-то неестественно рассмеялся. — Первые два посмертных дара были сделаны из чувства долга. Коттедж в Корнуолле отходил Пенелопе и, кроме того, капитал, приносящий ежегодные доходы в десять тысяч фунтов. Эмме доставалась денежная сумма в двадцать тысяч. Но третий дар был сделан из любви. Отец оставлял дом на ферме и весь остаток поместья тебе, потому что, как там было написано: «Майкл — единственный член моей семьи, которому не все равно, жив я или нет». Завещание было составлено за две недели до того дня, когда он застрелился, и мы полагаем, что бумагу разорвала твоя мать, потому что при первом завещании она получала абсолютно все.
Несколько секунд Дикон глубоко затягивался, что-то серьезно обдумывая:
— Душеприказчиками были назначены Дэвид и Харриет Прайс?
— Да.
— Ну что ж, хотя бы это оправдывает старину Дэвида. — Майкл вспомнил, какой скандал устроила мать, когда в один прекрасный день их сосед, Дэвид Прайс, заявил ей, что Френсис хочет изменить завещание, и назначил его, Прайса, своим душеприказчиком. «Покажи мне это завещание, — потребовала мать, — что в нем написано?» Но выяснилось, что Дэвид тогда еще не знал текста, а просто дал свое официальное согласие выступить в роли душеприказчика, если Френсис и в самом деле надумает изменить свою волю. — Кто же составлял его? — поинтересовался Дикон.
— Мы считаем, что твой отец. Во всяком случае, оно написано его почерком.
— Это завещание имеет законную силу?
— Да, один наш знакомый адвокат сказал, что оно абсолютно правильно составлено и оформлено. Свидетелями выступали два сотрудника Бедфордской библиотеки. Единственное, что смутило нашего приятеля, так этот тот факт, был ли отец в здравом рассудке в тот момент, когда составлял завещание, если учесть, что через две недели он застрелился. — Хью неопределенно пожал плечами. — Правда, Эмма говорит, что у него никогда не было помутнения рассудка и он вел себя вполне адекватно все время, и только в тот день, когда нажал на курок, он пребывал в тяжелейшей депрессии.
Дикон взглянул на Терри. Тот слушал, широко раскрыв глаза, и был весь поглощен событиями из жизни семьи Майкла.
— Ну, это очень долгая история, — замялся Дикон, — и тебе ее совершенно не нужно слушать.