Теперь римляне своей численностью превосходили варваров почти вдвое.
Дрожащий от нетерпения молодой Клодий, вскинув над головой меч и пылая местью, скакал впереди отряда. А там, внизу, на дне ущелья, оказавшиеся в засаде кельты гибли один за другим, и хриплые проклятия их и стоны умирающих сладкой музыкой звенели у него в голове. Младший трибун настиг одного, рубанул его мечом и едва успел отпрянуть в сторону, только чудом избежав удара копья его товарища. Потом, выбрав глазами новую жертву, ударил пятками коня и погнал его вперед.
— Ведьма-а!
Слепая жрица друидов торопливо пробиралась между каменными валунами, нащупывая дорогу то руками, то клюкой. Огромный бородач выскочил откуда-то из-за скалы и попытался было преградить Клодию дорогу, но римлянин мастерски отпрянул в сторону, круто развернул коня и ударил варвара снизу под подбородок, снеся ему сразу едва ли не половину лица. Бесполезный уже тяжелый меч варвара птицей взмыл в воздух и отлетел в сторону, огромное тело покачнулось, но Клодий даже не обернулся. Он видел только старуху. Догнав ее, он заставил коня ударить ее грудью, и старая карга повалилась на землю, словно былинка, но Клодий на всякий случай повернул коня и заставил его еще раз проскакать по этому месту. Конь его сделал скачок, потом другой, а Клодий несколько раз вонзил нож в неподвижное тело старухи. Потом отъехал — лицо его горело, меч был обагрен кровью почти по самую рукоять.
— Я отомстил, Марк! Я отомстил за себя!
Последствия едва не оказались фатальными. Над опушкой пронесся пронзительный вой, заставивший Марка машинально пригнуться, а в следующую минуту над головой его просвистело копье. Окончательно растерявшись, он потерял драгоценное время, и это едва не стоило ему жизни. Сзади на него мчался огромный кельт. Марк едва успел повернуть коня, чтобы встретить его лицом к лицу. А мгновением позже перед его глазами мелькнула оскаленная морда лошади, и Клодий на своем жеребце врезался в них обоих, сбив кельта с ног. Тот опрокинулся на спину. В воздухе мелькнули копыта, и раздался ужасающий хруст ломаемых костей. Молодой трибун не мешал своему коню топтать поверженного варвара. Потом откинул назад голову, и из груди его вырвался ликующий крик.
— Они бегут!
Оставшиеся в живых варвары пытались укрыться между деревьями, римляне преследовали их по пятам, топча копытами лошадей. Один из кельтов стащил солдата с коня и навалился на него всей тяжестью своего исполинского тела. Бедняга отчаянно вопил и бился, стараясь освободиться. Заметив это, его командир ринулся к нему на выручку, высоко вскинув меч. Лезвие просвистело в воздухе, и голова варвара отлетела прочь. Кувыркаясь и подпрыгивая на толстом слое мягкого мха и листьев, она прокатилась несколько шагов и застыла, глаза на измазанном кровью лице бессмысленным взглядом уставились в небо.
Сражение почти закончилось. Преследовать варваров в густой чаще леса было нелегкой задачей. Марк, натянув поводья, окинул взглядом своих людей. Римские солдаты, окружив столетний дуб, не давали сбежать последнему из яростно сопротивляющихся варваров. Они травили его, как собаки травят попавшего в западню медведя. Раненый предводитель варваров спиной прислонился к дереву и теперь осыпал своих преследователей яростными ругательствами на грубой, искаженной до неузнаваемости латыни. Веревка, которой он привязал себя к стволу, наискось пересекала его волосатую грудь.
— Давайте скрестите мечи с Урфином! Римские псы! Попробуйте взять меня!
Не выдержав оскорбления, римляне кинулись на него, словно стая голодных волков, но варвар, казалось, был неутомим. Его меч мелькал в воздухе, отбивая все атаки и сея смерть среди врагов.
— Смотрите, крысы, я умру стоя, а не на коленях! Давайте же! Неужели вы испугались старика?
Один из римлян поднял дротик, намереваясь метнуть его в кельта и положить конец кровавой забаве. Другой уже снял с пояса дубинку в надежде, что хороший удар собьет кельта с ног. Но декурион знаком остановил обоих. Шагнув вперед, он окинул своего противника оценивающим взглядом. Наступила тишина. Потом в воздухе свистнул меч, и брызнула кровь. Несколько ударов, нанесенных опытной рукой, и сопротивление кельта было сломлено. Через минуту его окровавленное тело повисло на веревке. Он со свистом хватал воздух. Казалось, сила его утекает на землю вместе с кровью, хлеставшей из его изрубленного тела.
— Я истекаю кровью, римляне, а вы мочитесь под себя, — с трудом прохрипел он. — Вы напустили лужу со страху перед Урфином! — Глаза его закатились. Римлянин нанес последний удар, и все было кончено.
Солдаты, оставив свою жертву, бросились к лошадям, желая побыстрее присоединиться к погоне. Марк не последовал за ними — стоя перед изрубленным варваром, он молча разглядывал свешивающееся с веревки окровавленное, изуродованное до неузнаваемости тело. Почему этот кельт не захотел сдаться? Что это за люди, которые привязывают себя веревкой к дереву, чтобы держаться до конца? Марк смотрел на огромное, залитое кровью тело и чувствовал, как в груди его вдруг шевельнулось нечто похожее на уважение. Неудивительно, что Адриан готов был на любые жертвы, лишь бы построить этот вал вдоль горного хребта, подумал он.
А вокруг тем временем раздавались ликующие крики. Римляне бурно радовались победе. Тела мертвых и умирающих бриттов устилали дно ущелья. Префект медленно пробирался между ними, сдерживая нетерпеливо перебирающего ногами коня и вглядываясь в заросшие волосами лица. Среди павших оказались и женщины, сражавшиеся с такой же яростью, что и мужчины. «Какое варварство!» — с осуждением подумал Марк.
Римляне между тем короткими, точными ударами мечей добивали тех, кто еще был жив.
Наконец стоны стихли. В ущелье воцарилась тишина. Все было кончено.
— Это была ловушка, Марк! — вскричал Клодий. Глаза его сверкали, меч был обагрен кровью почти до самой рукояти. Молодой человек еще весь дрожал от возбуждения. — Наш соглядатай ошибся. И в то же время оказался прав!
— Ловушка, которую они нам устроили, стала ловушкой для них же самих. Ладно, собери своих людей, младший трибун.
Кавалеристы поспешно построились в кольцо и двинулись вверх по склону ущелья. Ближайший к Марку солдат с уважением глянул на окровавленный меч своего командира и подмигнул ему.
— Похоже, сегодня вы простились со своей девственностью, префект, — осклабился он.
— Да, наверное, ты прав. — Грубоватый комплимент неожиданно польстил Марку. Одежда его была перемазана кровью, в ушах еще стоял звон мечей, вопли и крики умирающих, все мускулы дрожали от возбуждения. Промокшая от пота одежда зябко холодила тело. Марку было и холодно и жарко одновременно. Но сильнее всего была радость, оттого что все уже позади, а он жив. — Вперед! Рысью! Не отставать!
Словно круги, расходящиеся от брошенного в пруд камня, римляне тронулись с места, перевалили через один, а потом и другой земляной вал и двинулись вверх по склону, шаря глазами по земле в поисках уцелевших варваров. «Куда же подевались нападавшие?» — думал каждый из них. Снова, как и бывало уже не раз, варвары растворились в лесу, словно ночные тени после восхода солнца. Они как будто испарились. «Как им это удается? — гадали про себя римляне. — И главное, так быстро?»