— Я просто считаю карты по-английски, — попытался отшутиться я.
Но это была плохая шутка, поскольку поговаривали, что после триумфального возвращения из Северной Италии Бонапарт прикидывает возможности вторжения в Англию. Расположившись лагерем где-то в Бретани, он мок под дождем, от всей души желая Британскому военному флоту исчезнуть с лица земли.
Капитан, углубившись в грустные думы, попыхивал трубкой, и его мысли выдавало сильно побагровевшее лицо. Оно напомнило мне историю о гильотинировании Шарлотты Корде; по слухам, ее лицо покраснело от отвращения, когда палач бросил ее голову перед толпой зевак. Сейчас как раз велись научные дискуссии насчет точного момента смерти, и доктор Ксавье Биша забирал обезглавленные тела и пытался оживить их с помощью электричества, проводя опыты, подобные тем, что итальянец Гальвани проделывал с препарированными лягушками.
Капитану захотелось удвоить ставку, но опустевший кошелек разочаровал его.
— Этот американец выиграл все мои деньги!
Я был раздающим на сей раз, и он пристально взглянул на меня.
— Месье, ссудите немного денег доблестному солдату.
Я не был настроен финансировать ставки игрока, обрадованного полученными картами.
— Осмотрительному банкиру нужны гарантии.
— Может, вас устроит моя лошадь?
— В Париже она мне ни к чему.
— А мои пистолеты или сабля?
— Бросьте шутки, я не желаю способствовать вашему бесчестью.
Он вновь угрюмо уставился в свои карты. И вдруг он вспомнил, что в его распоряжении есть еще одна привлекательная для всех вещица.
— Тогда купите мой медальон!
— Что-что?
Он вытащил на свет божий большую и увесистую безделушку, доселе скрывавшуюся у него под рубашкой. В руках он держал золотой диск на цепочке, прорезанный непонятными рисунками из черточек и отверстий и с двумя длинными подвесками, напоминавшими стрелки. Эта грубая поделка выглядела так, точно вышла из-под боевого молота божественного Тора.
— Я разжился им в Италии. Поглядите, какой увесистый и древний! Отдавший его мне тюремщик говорил, что он принадлежал самой Клеопатре!
— А он что, был знаком с этой дамой? — поинтересовался я.
— Ему сообщил об этом граф Калиостро!
Это пробудило мой интерес.
— Калиостро?
Этого знаменитого целителя, алхимика и богохульника одно время с радостью принимали при европейских дворах, а потом суд инквизиции заключил его в папскую крепость Сан-Лео, где он и умер, сойдя с ума, в 1795 году. Как раз в прошлом году революционные войска захватили эту крепость. Лет десять назад сей авантюрист был замешан в знаменитом скандале с «ожерельем королевы», который, в сущности, ускорил революцию, выявив жадность и глупость монархии. Мария Антуанетта с презрением отнеслась к Калиостро, назвав его колдуном и шарлатаном.
— Граф предложил его тюремщику в качестве подкупа за свою свободу, — продолжил капитан. — А тюремщик просто присвоил его, и дело с концом, но, когда мы захватили крепость, ему пришлось отдать этот медальон мне. Говорят, он обладает каким-то могуществом, а его происхождение затеряно в веках. Я продам его вам за… — он окинул жадным взглядом мой выигрыш, — за тысячу серебряных франков.
— Капитан, вы шутите. Конечно, безделушка интересная, но…
— Его сделали в Египте, как сказал мне тюремщик! И он имеет священную силу!
— В Египте, вы сказали? — произнес кто-то с вкрадчивостью большой хищной кошки и изысканно-вялым интересом.
Подняв глаза, я увидел графа Алессандро Силано, аристократа франко-итальянского происхождения, который потерял во время революции все состояние и, судя по слухам, пытался теперь сколотить новое, ловко примазавшись к демократам и тайно участвуя в дипломатических интригах. Прошел слушок и о том, что Силано способствовал недавнему возвышению самого Талейрана, занявшего пост министра иностранных дел. Он также претендовал на роль исследователя древних тайн, следуя примеру Калиостро, Кольмера или Сен-Жермена. Кое-кто приватно сообщал, что его восстановление в правительственных кругах связано с черной магией. Он выгодно пользовался слухами о своих чудесных способностях, блефуя в карты и заявляя, что его везение обеспечивается магией. Однако проигрывал он так же часто, как и выигрывал, поэтому никто не знал, стоит ли принимать его болтовню всерьез.
— Именно так, граф, — сказал капитан. — Вы, как никто другой, сможете распознать его ценность.
— Вы позволите?
Он присел за наш стол с привычным ленивым изяществом, в его строгом меланхоличном лице с чувственными губами и темными, спрятавшимися под густыми бровями глазами сквозило что-то, сближающее его с Паном. Подобно знаменитому гипнотизеру Месмеру, он умел очаровывать женщин.
— Я имею в виду ваше положение в египетском масонстве. [6]
Силано кивнул.
— В свое время я учился в Египте. Капитан Беллэр, если не ошибаюсь?
— Вы знаете меня, месье?
— За вами закрепилась слава доблестного воина. Я внимательно следил за сводками из Италии. Если вы удостоите меня протекцией, то я с удовольствием присоединюсь к вашей игре.
Капитан выглядел польщенным.
— Ну конечно.
Силано присел, и вокруг нашего стола тут же собрались женщины, привлеченные его репутацией искусного любовника, дуэлянта, игрока и шпиона. По общему мнению, он, так же как оккультист Калиостро, остался преданным дискредитировавшему себя в Европе ордену Египетского масонства или тем масонским ложам, кои принимали в свои ряды не только мужчин, но и женщин. Их еретическое братство проводило разнообразные оккультистские ритуалы, и в узком кругу рассказывалось много непристойных историй об их ночных церемониях, обнаженных оргиях и ужасающих жертвоприношениях. Египет по-прежнему считался источником древней мудрости, и не раз уже мистики, совершившие туда таинственные паломничества, заявляли, что им открылись великие тайны. В результате в моду вошли памятники древности загадочной страны, почти закрытой для европейцев со времен арабского завоевания, длившегося уже более тысячелетия. Поговаривали, что Силано учился в Каире, до того как правящие мамелюки начали преследовать ученых и торговцев.
Тут наш капитан решил подогреть интерес Силано.
— Тот тюремщик поведал мне, что эти нижние стрелки могут указать путь к великому могуществу! Такой ученый человек, как вы, граф, способен понять, что все это значит.
— Или заплатить за бессмысленную безделушку. Позвольте-ка взглянуть.