— Так не будь собакой, — сказал мамелюк. — Чего, собственно, ты хочешь добиться?
— Разрешить загадку, спасти женщину и отомстить. Однако пока у меня нет доказательств вины Силано. И я не совсем понимаю, как мне поступить с ним. Встреча с графом меня не страшит. Я просто не уверен в том, чего он заслуживает. Проще оказалось проехать по этой пустыне. С ее необитаемостью. И очевидной простотой.
— И все-таки человек в пустыне, как лодка в море: оба лишь проходят поверхности. Пустыню надо пройти, приятель, но жить в ней невозможно.
— Но сейчас мы почти достигли цели нашего путешествия. Прибегнет ли Силано к защите армии? Сочтут ли меня беглым преступником? И где еще может поджидать нас Ахмед бин Садр?
— Да, с бин Садром сложнее. Что-то я не вижу его головорезов среди солдат.
И словно в ответ из-за соседних скал донесся свист пули и запоздалый отзвук выстрела. Обломки скалы взлетели в воздух и упали на песок.
— Видишь, как боги отвечают на все вопросы? — заметил Ашраф.
Я развернулся в седле. На северных холмах, с которых мы пришли, появилась дюжина мужчин. Их очертания дрожали в знойном мареве, в своих арабских одеждах они спешили в нашу сторону, покачиваясь на верблюдах. В руках их предводителя было что-то явно длиннее мушкета — змееголовый посох, по моим предположениям.
— Бин Садр, дьявольское отродье, — проворчал я. — Он вечно шныряет со своими бандитами в тылу у французов. Ему удалось напасть на наш след.
Ашраф усмехнулся.
— Не слишком ли нагло он ведет себя после убийства моего брата?
— Должно быть, кавалерия попросила его выследить нас.
— Тогда ему чертовски не повезло.
Мамелюк приготовился к атаке.
— Аш, остынь! Подумай немного! Нам не справиться вдвоем с целой дюжиной!
Он глянул на меня с презрением.
— Неужели ты боишься нескольких пуль?
Приближающиеся арабы вновь окутались облачками дыма, и вокруг нас на песок попадали очередные взорванные каменные обломки.
— Да!
Мой спутник медленно задрал рукав своего халата, протертого почти до дыр. По губам его скользнула ухмылка.
— Ладно, не будем торопить события. Тогда, наверное, нам надо поживее убраться отсюда.
Скрывшись за гребнем холма, мы наискосок спустились по склону и галопом помчались прочь от Нила, отчаянно стремясь уехать подальше и найти укрытие. Наши лошади скакали быстрее верблюдов, но дромадеры были более выносливыми. Они долго обходились без еды и питья, а в оазисах выпивали такую прорву воды, от какой наверняка сдохло бы любое другое животное. От французской кавалерии мы отделались довольно легко. Но эти пустынные воины могли оказаться более упорными.
Мы свернули в боковую долину, лошади старались удержать равновесие на оползающем галечном склоне, потом, выйдя на более ровный участок, помчались во всю прыть, привычно не обращая внимания на угрожающие кличи и случайные выстрелы наших преследователей. Те упорно скакали за нами, оставляя после себя длинный пылевой шлейф, зависающий в неподвижном и тяжелом воздухе.
За час сумасшедшей скачки мы оставили их далеко позади, но от жары и недостатка влаги наши лошади начали сдавать. Несколько дней нам нечем было подкормить их, воды также не хватало, и животные изрядно ослабли. Взбираясь на очередной гребень, мы скрывались за ним и могли бы сбить со следа наших преследователей, если бы наша собственная пыль, подобно сигнальному огню, не выдавала направление нашего движения.
— А ты можешь уменьшить их численность? — наконец спросил Ашраф.
— Мое ружье, конечно, достанет кого-то из них. Но они двигаются очень быстро, так что, думаю, у меня есть только один хороший выстрел. Мне же нужна почти минута на перезарядку.
Мы остановились на вершине бархана, и я снял с плеча винтовку. Ее ремень уже три сотни миль натирал мне плечо, но у меня ни разу не возникло искушения расстаться с этой придающей уверенность тяжестью. Она безропотно и верно служила мне. И вот сейчас я старательно прицелился в бин Садра, сознавая, что его смерть может прекратить погоню. До бедуинов еще оставалось метров триста, не меньше. Стояло полное безветрие, мишени стремительно приближались к нам… но фигуры наших врагов, словно флаги, колебались в знойном мареве. Черт, как же тут разобрать, где он? Прикинув траекторию полета пули, я прицелился немного выше первого всадника и нажал курок, моя лошадь вздрогнула от звука выстрела.
Полет пули показался нам довольно долгим. Потом мы увидели, что первый верблюд повалился на землю.
Но достал ли выстрел его седока? С криками ужаса наши преследователи сдержали бег своих горбатых питомцев и, встревоженно сбившись в кучу, послали в нашу сторону несколько бесполезных выстрелов, учитывая малую дальнобойность их ружей. Я вновь вскочил на лошадь, и мы помчались вперед как можно быстрее, надеясь по крайней мере выиграть время. Ашраф бросил взгляд назад.
— Твой приятель забрался на верблюда одного из своих подчиненных. А тот уселся позади другого бедуина. Теперь они будут осторожнее.
— Значит, он уцелел. — Мы остановились, и я вновь зарядил ружье, за счет чего мы потеряли часть нашего выигрышного расстояния. Мне не хотелось пока ввязываться в перестрелку, поскольку перезарядка отняла бы у нас много времени. — И они по-прежнему наступают.
— Похоже на то.
— Аш, их слишком много для открытого сражения.
— Похоже, ты прав.
— А что будет, если они схватят нас?
— Могли бы просто ограбить и убить. Но из-за того, что ты застрелил их верблюда, теперь, на мой взгляд, они ограбят нас, разденут и привяжут к столбам, чтобы скорпионы жалили нас, пока мы сами не сдохнем от жары и жажды. Если нам повезет, то кобры раньше прервут наши мучения.
— Почему же ты не предупредил меня об этом перед выстрелом?
— Но ты не сказал, что собираешься пристрелить верблюда, а не человека.
Мы въехали в извилистое ущелье, надеясь, что оно позволит нам скрыться от преследователей и не закончится отвесной стеной, в которую мы уперлись, когда добывали подземную воду. Покрытое слоем песка пересохшее русло, называемое арабами вади, извивалось перед нами, подобно змее. За нами тянулись отлично заметные следы копыт, а наши взмыленные лошади теряли остатки сил. Вскоре они падут, не выдержав гонки.
— Знаешь, я не собираюсь отдавать им медальон. Особенно после того, как они разделались с Тальма и Енохом. Уж лучше закопаю его, проглочу или брошу в пропасть.
— Я именно так и думал, иначе не стал бы помогать тебе.
Ущелье закончилось каменистым, круто поднимающимся склоном. Мы спешились и, взявшись за поводья, потащили вверх наших измученных лошадей. Неохотно они последовали за нами, но вскоре заартачились и повлекли нас назад. Мы устали и нервничали не меньше их. И нам не удавалось заставить их преодолеть этот подъем. Как бы сильно мы ни тянули, они неизменно стаскивали нас назад.