— Сам этот символ был создан неизвестным художником из числа иллюминатов в шестнадцатом веке. Как дань приверженности Галилея симметрии. Он стал своего рода священной эмблемой братства. Оно хранило его в тайне, намереваясь, как утверждают, открыть людским взорам лишь после того, как обретет достаточную силу и власть для достижения своей конечной цели.
— Следовательно, наш случай означает, что братство выходит из подполья?
Лэнгдон задумался.
— Это невозможно, — ответил он наконец. — В истории братства «Иллюминати» есть глава, о которой я еще не упомянул.
— Ну так просветите меня! — повысив голос, потребовал Колер.
Лэнгдон неторопливо потер руки, мысленно перебирая сотни документов и статей, которые он прочитал или написал сам.
— Видите ли, иллюминаты боролись за выживание, — объяснил он. — После бегства из Рима они прошли всю Европу в поисках безопасного места для восстановления своих рядов. Их приютило другое тайное общество… братство состоятельных баварских каменщиков, которые называли себя масонами.
— Масонами, говорите? — вздрогнул Колер. — Не хотите ли вы сказать, что масоны принадлежат к сатанистам?
Лэнгдон совсем не удивился тому, что Колер слышал об этой организации. На сегодняшний день масонское общество насчитывает свыше пяти миллионов членов по всему миру, половина из них проживают в Соединенных Штатах, а более миллиона обосновались в Европе.
— Конечно, нет. Масоны пали жертвой собственной благожелательности и добросердечия. Предоставляя убежище беглым ученым в восемнадцатом веке, они, сами того не подозревая, стали ширмой для братства «Иллюминати». Члены последнего набирались сил, постепенно прибирая к рукам власть в масонских ложах. Они негласно восстановили свое братство — так появилось тайное общество внутри тайного общества. А затем иллюминаты стали использовать хорошо налаженные и весьма широкие связи масонов для распространения своего влияния по всему миру. — Лэнгдон перевел дух, набрав полные легкие ледяного тумана. — Основной идеей братства «Иллюминати» была ликвидация католицизма. Братство утверждало, что церковь с навязываемыми ею суевериями и предрассудками является злейшим врагом человечества. Иллюминаты опасались, что если религии позволить и дальше распространять ложные мифы в качестве непреложных фактов, то научный прогресс прекратится и человечество, став заложником невежества, будет обречено на бессмысленные и кровавые священные войны.
— Что мы и имеем сегодня, — ворчливо вставил Колер. Он прав, подумал Лэнгдон. Священные войны все еще не сходят с первых страниц газет. Мой Бог лучше твоего. И сдается, ряды таких правоверных все ширятся, что ведет к колоссальным человеческим жертвам.
— Продолжайте, — попросил Колер. Лэнгдон помолчал, собираясь с мыслями.
— Братство «Иллюминати», окрепнув в Европе, обратило свои взоры на Америку, где многие лидеры были масонами — Джордж Вашингтон, например, или Бенджамин Франклин… Честные и богобоязненные люди, они даже не подозревали, что братство держит масонов за горло мертвой хваткой. Иллюминаты же проникали повсюду и участвовали в учреждении банков, основании университетов, развитии промышленности, чтобы добывать средства на финансирование своего последнего похода… — Лэнгдон вновь сделал паузу. — А его целью было образование единого мирового порядка — создание своего рода светского всемирного государства.
Колер замер в своем кресле, внимая каждому слову Лэнгдона.
— Да, в их планы входило установить новый мировой порядок, основанный на научном просвещении, — повторил тот. — Сами они называли эту концепцию «доктриной Люцифера». Церковники ухватились за этот факт и обвинили иллюминатов в связях с сатаной, однако братство настаивало на том, что имеет в виду Люцифера в его подлинной ипостаси светоча. [16] Или «Иллюминатора».
— Присядьте, пожалуйста, мистер Лэнгдон, — внезапно предложил Колер.
Лэнгдон не без страха примостился на краешке заиндевевшего кресла.
Колер подкатил кресло-коляску чуть ли не вплотную к его коленям.
— Не уверен, что понял все из того, что вы мне только что рассказали. Но одно у меня не вызывает сомнений: Леонардо Ветра был одним из наших ценнейших сотрудников. И моим другом. Я прошу вас помочь мне найти братство «Иллюминати».
Лэнгдон растерялся. А он, оказывается, шутник!
— Найти братство «Иллюминати»? — переспросил он. — Боюсь, сэр, это совершенно невозможно.
— Это почему же? Вы что…
— Мистер Колер! — остановил его Лэнгдон, не зная, как заставить этого человека понять то, что он собирался сказать. — Я еще не закончил. Абсолютно невероятно, чтобы этот знак был оставлен здесь одним из иллюминатов. За последние полвека не появлялось никаких свидетельств их существования, и большинство исследователей сходятся во мнении, что орден давным-давно почил в бозе.
Воцарилось тягостное молчание. Колер, словно в оцепенении, отрешенно смотрел прямо перед собой в белесый туман.
— Какого черта вы мне рассказываете, что братство исчезло, когда их эмблема выжжена на груди лежащего перед вами человека! — вдруг очнувшись, вспылил он.
Лэнгдон и сам ломал голову над этой загадкой все утро. Появление амбиграммы сообщества «Иллюминати» было фактом поразительным и необъяснимым. Исследователи символов по всему миру будут ошеломлены и озадачены. И все же ученый в Лэнгдоне был твердо уверен, что это событие никоим образом не может служить доказательством возрождения братства.
— Символы не есть подтверждение жизнедеятельности их первоначальных авторов, — с непреклонной уверенностью произнес он.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что, когда высокоорганизованные идеологические системы, такие как братство «Иллюминати», прекращают существование, их символы… продолжают использовать другие группировки. Такое встречается сплошь и рядом. Нацисты заимствовали свастику у индусов, крест христианам достался от египтян…
— Когда сегодня утром я ввел в компьютер слово «Иллюминати», — бесцеремонно оборвал тираду ученого Колер, — он выдал мне тысячи ссылок, относящихся к нашему времени. Совершенно очевидно, что множество людей считают братство активно действующим и по сей день.