— Интересно, — задумчиво сказала Рейчел, отдавая ему образец, — этот камень выглядит так, словно кто-то положил его в камин и обжег.
Корки рассмеялся:
— Черта с два камин! Даже самая мощная доменная печь не в состоянии создать температуру, которую испытывает метеорит, проходя сквозь плотные слои атмосферы. Это просто кошмарные величины!
Толланд сочувственно улыбнулся Рейчел:
— Каков актер, а?
— Представьте себе, — продолжал Корки, принимая из рук гостьи образец, — на секунду вообразите, что этот малыш имеет размеры... ну, примерно с дом или около того. — Он поднял камешек над головой. — Ну вот... Он летит в космосе... пролетает по нашей Солнечной системе... Он ужасно замерз, потому что температура там около минус ста по Цельсию.
Толланд посмеивался в душе. Он, разумеется, видел раньше, как Корки изображает падение метеорита на остров Элсмир.
Ученый начал опускать камень.
— Наш метеорит приближается к Земле... он оказывается все ближе и ближе, попадает в сферу земного притяжения... летит все быстрее, быстрее...
Рейчел с интересом наблюдала, как Мэрлинсон все быстрее опускает образец, имитируя действие закона гравитации.
— И вот он мчится уже с бешеной скоростью! — воскликнул ученый. — Больше десяти миль в секунду — тридцать шесть тысяч миль в час! Только представьте! В ста тридцати пяти километрах над поверхностью Земли метеорит начинает испытывать атмосферное трение. — Корки потряс камень. — А оказавшись ниже ста километров, он начинает светиться! Книзу плотность атмосферы повышается, и трение становится просто невероятным! Воздух вокруг метеорита раскаляется, а его поверхность плавится от страшной жары! — Корки начал издавать забавные звуки, изображая, как плавится метеорит. — Вот он падает ниже восьмидесяти километров, и поверхность его нагревается выше тысячи восьмисот градусов Цельсия!
Рейчел с любопытством смотрела, как всеми уважаемый, приглашенный самим президентом астрофизик все сильнее трясет камень, издавая смешные звуки, словно мальчишка, играющий в машинки.
— Шестьдесят километров! — Теперь Корки кричал. — Наш метеорит достигает границы стратосферы. Воздух слишком плотен для него. Он резко тормозит, с силой, в триста раз превышающей силу земного притяжения! — Корки заскрипел, изображая звук тормозов, и театрально замедлил движение камня. — В один миг метеорит остывает и прекращает светиться. И на Землю падает черным. Поверхность его застывает — из расплавленной массы она превращается в обугленную корку сплава.
Рейчел услышала, как тихонько застонал Толланд, предвкушая исполнение Мэрлинсоном последнего акта драмы — приземления метеорита и удара его о поверхность нашей планеты. Войдя в роль, ученый даже присел на корточки, скорчившись и явно очень сочувствуя пришельцу из космоса.
— Ну вот, — продолжал Корки, — наш огромный камень продирается сквозь нижние слои атмосферы... — Опустившись на колени, он рукой описал в воздухе дугу. — Направляется прямиком к Северному Ледовитому океану... скользит... падает... кажется, сейчас он пролетит мимо океана... падает... и... — Он наконец с силой воткнул образец в лед. — Бамм!
Рейчел невольно вздрогнула.
— Удар оказывается потрясающе сильным! Метеорит взрывается. Куски его разлетаются, проносясь над океаном. — Теперь Корки начал медленно кружиться, словно перекатывая камень по невидимому океану к ногам Рейчел. — Один из осколков несется по направлению к острову Элсмир. Выскакивает из океана, попадает на Землю... — Корки поднял камень над ногами Рейчел, а потом положил его у самой ступни. — И вот наконец наш странник находит покой на ледовом шельфе Милна, снег и лед быстро покрывают его, защищая от разрушительного воздействия атмосферы.
Закончив представление, Корки с улыбкой выпрямился. У Рейчел пересохло во рту. Она рассмеялась, даже не пытаясь скрыть впечатление:
— Ну, доктор Мэрлинсон, должна признаться, что это объяснение исключительно...
— Наглядное? — предложил слово Корки. Рейчел кивнула:
— Именно так.
Корки протянул ей камень:
— Посмотрите на срез.
Гостья с минуту внимательно разглядывала образец, не замечая в нем ровным счетом ничего необычного.
— Поднесите поближе к свету, — посоветовал Толланд. Голос его звучал тепло, дружески. — И посмотрите повнимательнее.
Рейчел поднесла камень поближе к глазам и повертела его в лучах мощных сияющих галогеновых ламп. Теперь она хорошо различала в срезе блестящие крошечные металлические вкрапления. Они усеивали все поперечное сечение, словно капли ртути. Каждая точка была не больше миллиметра в диаметре.
— Эти вкрапления называются хондрами, — пояснил Корки, — и встречаются они исключительно в метеоритах.
Рейчел прищурилась, пытаясь получше рассмотреть вкрапления.
— Должна признаться, в жизни не встречала ничего подобного в земных камнях!
— И не встретите никогда! — торжествующе провозгласил Корки. — Хондры — геологическая структура, которую на нашей планете встретить просто невозможно. Некоторые из хондр, особенно древние — возможно, они состоят из самых первых пород во Вселенной. Другие гораздо моложе, как в этом камне, который вы держите. Хондры в этом метеорите насчитывают всего-то сто девяносто миллионов лет.
— Сто девяносто миллионов лет — это мало?
— Черт подери, конечно! Для космоса и его временных рамок это просто вчера! Смысл, однако, в том, что этот метеорит вообще содержит хондры — геологическое свидетельство его происхождения.
— Хорошо, — согласилась Рейчел. — Хондры решают все. Согласна.
— И наконец, — вздохнув, заключил Корки, — если корка сплава и хондры кажутся вам недостаточно убедительными, то мы, астрономы, обладаем еще одним неопровержимым доказательством его метеоритного происхождения.
— А именно?
Корки небрежно пожал плечами:
— Мы используем петрографический поляризационный микроскоп, рентгеновский спектрометр свечения, анализатор нейтронной активности или же индукционно-плазменный спектрометр, измеряющий ферромагнитное отношение.
Толланд громко застонал:
— Ну вот, теперь он начинает еще и задаваться! Корки говорит, мы можем доказать, что камень является метеоритом, просто исследовав его химический состав.