— Хорошо, — вздохнул он, всем своим видом признавая поражение. Его испанский тут же потерял нарочитый акцент. — Я не из севильской полиции. Меня прислала сюда американская правительственная организация, с тем чтобы я нашел кольцо. Это все, что я могу вам сказать. Я уполномочен заплатить вам за него.
На мгновение в комнате повисла тишина, затем Росио приоткрыла губы в хитрой улыбке.
— Ну видите, все не так страшно, правда? — Она села в кресло и скрестила ноги. — И сколько вы заплатите?
Вздох облегчения вырвался из груди Беккера. Он сразу же перешел к делу:
— Я могу заплатить вам семьсот пятьдесят тысяч песет. Пять тысяч американских долларов. — Это составляло половину того, что у него было, и раз в десять больше настоящей стоимости кольца.
Росио подняла брови.
— Это очень большие деньги.
— Конечно. Договорились?
Девушка покачала головой.
— Как бы я хотела сказать «да».
— Миллион песет? — предложил Беккер. — Это все, что у меня есть.
— Боже мой! — Она улыбнулась. — Вы, американцы, совсем не умеете торговаться. На нашем рынке вы бы и дня не продержались.
— Наличными, прямо сейчас, — сказал Беккер, доставая из кармана пиджака конверт. «Я очень хочу домой».
Росио покачала головой:
— Не могу.
— Почему? — рассердился Беккер.
— У меня его уже нет, — сказала она виноватым тоном. — Я его продала.
Токуген Нуматака смотрел в окно и ходил по кабинету взад-вперед как зверь в клетке. Человек, с которым он вступил в контакт, Северная Дакота, не звонил. Проклятые американцы! Никакого представления о пунктуальности!
Он позвонил бы Северной Дакоте сам, но у него не было номера его телефона. Нуматака терпеть не мог вести дела подобным образом, он ненавидел, когда хозяином положения был кто-то другой.
С самого начала его преследовала мысль, что звонки Северной Дакоты — это западня, попытка японских конкурентов выставить его дураком. Теперь его снова одолевали те же подозрения. Нуматака решил, что ему необходима дополнительная информация.
Выскочив из кабинета, он повернул налево по главному коридору здания «Нуматек». Сотрудники почтительно кланялись, когда он проходил мимо. Нуматака хорошо понимал, что эти поклоны вовсе не свидетельствует об их любви к нему, они — всего лишь знак вежливости, которую японские служащие проявляют по отношению даже к самым ненавистным начальникам.
Нуматака проследовал прямо на коммутатор компании. Все звонки принимались единственным оператором на двенадцатиканальный терминал «Коренсо-2000». Телефонистка, державшая трубку у уха, мгновенно поднялась и поклонилась, увидев босса.
— Садитесь! — рявкнул Нуматака.
Она опустилась на стул.
— В четыре сорок пять ко мне на личный телефон поступил звонок. Вы можете сказать, откуда звонили? — Он проклинал себя за то, что не выяснил этого раньше.
Телефонистка нервно проглотила слюну.
— На этой машине нет автоматического определителя номера, сэр. Я позвоню в телефонную компанию. Я уверена, что они смогут сказать.
Нуматака тоже был уверен, что компания это сделает. В эпоху цифровой связи понятие неприкосновенности частной жизни ушло в прошлое. Записывается все. Телефонные компании могут сообщить, кто вам звонил и как долго вы говорили.
— Сделайте это, — приказал он. — И тут же доложите мне.
Сьюзан сидела одна в помещении Третьего узла, ожидая возвращения «Следопыта». Хейл решил выйти подышать воздухом, за что она была ему безмерно благодарна. Однако одиночество не принесло ей успокоения. В голове у Сьюзан беспрестанно крутилась мысль о контактах Танкадо с Хейлом.
«Кто будет охранять охранников?» — подумала она. Quis custodiet ipsos custodes? Эти слова буквально преследовали ее. Она попыталась выбросить их из головы.
Мысли ее вернулись к Дэвиду. Сьюзен надеялась, что с ним все в порядке. Ей трудно было поверить, что он в Испании. Чем скорее будет найден ключ и все закончится, тем лучше для всех.
Сьюзан потеряла счет времени, потраченного на ожидание «Следопыта». Два часа? Три? Она перевела взгляд на пустую шифровалку. Скорее бы просигналил ее терминал. Но тот молчал. Конец лета. Солнце уже зашло. Над головой автоматически зажглись лампы дневного света. Сьюзан нервничала: прошло уже слишком много времени.
Взглянув на «Следопыта», она нахмурилась.
— Ну давай же, — пробормотала она. — У тебя было много времени.
Сьюзан положила руку на мышку и вывела окно состояния «Следопыта». Сколько времени он уже занят поиском?
Открылось окно — такие же цифровые часы, как на «ТРАНСТЕКСТЕ», которые должны были показывать часы и минуты работы «Следопыта». Однако вместо этого Сьюзан увидела нечто совершенно иное, от чего кровь застыла в жилах.
«СЛЕДОПЫТ» ОТКЛЮЧЕН
«Следопыт» отключен! У нее даже перехватило дыхание. Почему?
Сьюзан охватила паника. Она быстро проверила отчет программы в поисках команды, которая могла отозвать «Следопыта», но ничего не обнаружила. Складывалось впечатление, что он отключился сам по себе. Сьюзан знала, что такое могло произойти только по одной причине — если бы в «Следопыте» завелся вирус.
Вирусы были самой большой неприятностью, с которой сталкивались в своей работе программисты. Поскольку компьютеры должны были выполнять операции в абсолютно точном порядке, самая мелкая ошибка могла иметь колоссальные последствия. Простая синтаксическая ошибка — если бы, например, программист по ошибке ввел вместо точки запятую — могла обрушить всю систему. Происхождение термина «вирус» всегда казалось Сьюзан весьма забавным.
Этот термин возник еще во времена первого в мире компьютера «Марк-1» — агрегата размером с комнату, построенного в 1944 году в лаборатории Гарвардского университета. Однажды в компьютере случился сбой, причину которого никто не мог установить. После многочасовых поисков ее обнаружил младший лаборант. То была моль, севшая на одну из плат, в результате чего произошло короткое замыкание. Тогда-то виновников компьютерных сбоев и стали называть вирусами.
«У меня нет на это времени», — сказала себе Сьюзан.