— Заключила по вашему тону.
«А она проницательнее, чем я», — подумал Марк. Несмотря на все улыбки и смех, он все еще не способен ничего определить ни по выражению ее лица, ни по интонациям. Манеры Нэнси были далеки от сухости, присущей Джеймсу, но она, несомненно, не менее сдержанна. В другом месте, в другой ситуации и с другой женщиной он был бы рад заняться настоящим флиртом, но в нынешних обстоятельствах боялся оказаться в неловком положении.
— В чем причина вашей перемены? — спросил он, резко переводя разговор на другую тему.
Она повернулась к дому.
— Вы имеете в виду, почему я все-таки решила приехать?
— Да.
Нэнси пожала плечами:
— Он говорил вам, что писал мне?
— Сказал только вчера.
— И вы читали письма?
— Да.
— В таком случае вы можете сами ответить на свой вопрос… Но одну подсказку я вам все-таки дам. — Нэнси бросила на него взгляд, в котором сверкнула улыбка. — Его деньги меня не интересуют.
Охота превратилась в настоящий сумасшедший дом, как и предсказывал Джулиан Бартлетт. Поначалу саботажники проявляли видимую сдержанность, но как только в Блантайрском лесу вспугнули лисицу, автомобили устремились вперед, чтобы создать «безопасные проходы», и повсюду загудели охотничьи рожки, отвлекавшие собак на ложный след. Собаки, потерявшие навык за время запрета на охоту, очень быстро запутались, а охотники утратили контроль над ситуацией. В конце концов какое-то подобие порядка удалось восстановить, но попытка вернуться в Блантайрский лес и «поднять» вторую лису ни к чему не привела.
Наблюдатели в автомобилях попытались блокировать саботажников и криком сообщали охотникам направление, в котором бежала лиса, но запись на пленку лая целой стаи, усиленная мощным громкоговорителем, разогнала собак. Возмущение охотников, уже и без того довольно сильное, достигло угрожающей степени, когда саботажники вышли на поле и стали размахивать руками перед лошадьми, пытаясь заставить их сбросить своих седоков. Джулиан ударил хлыстом наглого парня, пытавшегося схватить Хвастуна за поводья, и грязно выругался, заметив, что какая-то дамочка снимает его на фотокамеру.
Джулиан повернул и подъехал к ней, с трудом удерживая Хвастуна.
— Если вы это обнародуете, я подам на вас в суд, — процедил он сквозь зубы. — Тот парень намеренно пугал мою лошадь, и я имел полное право защищать себя и свое животное.
— Можно мне будет вас процитировать? — спросила дамочка, нацеливая на него объектив камеры и делая один за другим несколько снимков. — Как вас зовут?
— Не ваше чертово дело!
Репортерша опустила камеру, висевшую на нагрудном ремне, и, широко улыбнувшись, похлопала по ней, затем из кармана куртки вытащила журналистский блокнот.
— С такими фотографиями мне не составит труда узнать ваше имя. Разрешите представиться, Дебби Фаулер из «Уэссекс таймс», — произнесла она, отходя на безопасное расстояние. — Я придерживаюсь абсолютного нейтралитета… просто мелкий наемный рабочий, зарабатывающий себе на жизнь. Итак… — еще одна широкая улыбка, — вы мне скажете, что вы имеете против лис… или мне самой все придумать?
Джулиан злобно нахмурился.
— Ничуть не сомневаюсь, вы на такое вполне способны.
— Ну, в таком случае поговорите со мной, — предложила репортерша. — Я здесь, рядом с вами, и я вас слушаю. Изложите мне аргументы сторонников охоты.
— А какой смысл? Меня вы все равно распишете как жестокого агрессора, а вот того идиота… — он кивком указал на тощего саботажника, который медленно отступал, потирая задетую хлыстом руку, — как героя, несмотря на то что он напал на меня с сознательным намерением добиться, чтобы я сломал себе шею.
— Вы преувеличиваете, конечно? Судя по вам, вы далеко не начинающий наездник и, видимо, бывали в подобных переделках и раньше. — Журналистка оглядела поле. — Вы ведь прекрасно понимаете, что рано или поздно столкнетесь с кем-то из саботажников, поэтому, как мне кажется, противостояние с ними — составная часть вашего развлечения.
— Ерунда! — воскликнул Джулиан, наклонившись поправить левое стремя. — Это скорее можно сказать о проклятых хулиганах с рожками и дудками.
— И я, конечно же, скажу, — радостно подтвердила она. — Нынешнее действо напоминает столкновение между двумя бандитскими группировками. «Акулы» против «Ястребов». «Джентльмены» против «Пролетариев». С моей точки зрения, лисы в данном случае не играют никакой роли. Они не более чем предлог для драки.
Не в правилах Джулиана было пасовать перед подобным напором.
— Если вы такое опубликуете, вас засмеют со всех сторон, — процедил он, выпрямляясь в седле и натягивая поводья. — Что бы вы там ни думали по поводу лис, в пользу как охотников, так и саботажников можно сказать по крайней мере одно: что бы мы ни делали, мы делаем это из любви к природе. А написать вам стоило бы о тех, кто ей по-настоящему вредит.
— Несомненно, — ответила она с лицемерной ухмылкой, — скажите мне, кто они такие, и я напишу о них.
— Бродяги… бомжи… странники… называйте их, как вам будет угодно, — пробурчал он. — Прошлой ночью несколько автобусов, набитых ими, прибыло в поселок Шенстед. Они гадят повсюду, воруют у местных жителей, а вы о них почему-то ничего не пишете, мисс Фаулер. Вот кто настоящие вредители. Сосредоточьте свой журналистский талант на них, и все вам будут весьма благодарны.
— А вы бы на них собак спустили?
— Не задумываясь, — ответил Джулиан, поворачивая Хвастуна и возвращаясь к другим охотникам.
* * *
Вулфи сидел на корточках среди деревьев и наблюдал за людьми на лужайке. Вначале ему казалось, что перед ним двое мужчин, затем, когда один из них засмеялся, он по голосу понял, что это женщина. Он не слышал, о чем говорят, потому что прохаживались они далеко от него, но были совсем не похожи на убийц. По крайней мере ни один из них не напоминал старого убийцу, о котором говорил Лис. Лучше ему было видно мужчину в куртке; его спутницу в шапке, натянутой до бровей, Вулфи никак не мог толком разглядеть. Из увиденного мальчик заключил, что лицо у мужчины доброе. Он часто улыбался и раз или два обнимал свою спутницу за плечо и направлял в другую сторону.
В сердце Вулфи вдруг зародилось сильное желание выбежать из укрытия, броситься навстречу прогуливающейся паре и попросить этого человека о помощи. Всякий раз, когда он просил денег у незнакомых людей, они отворачивались… но деньги ведь такая мелочь по сравнению с тем, о чем он хотел просить сейчас. Что скажет незнакомец, если он попросит его о помощи? Отведет его в полицию, решил Вулфи, или вернет Лису.
Он повернул замерзшее лицо к дому и в который раз восхитился его величиной. Все бродяги мира могут поместиться здесь, подумал Вулфи, почему же старому убийце разрешают жить тут одному?