Предполагалось, что Яго, обладающий гибким умом и напрочь лишенный моральных запретов, выступает в определенном смысле как драматург, приводящий в движение сюжет; на самом деле он более всего напоминает Порок из средневековых моралите, который раздувает очаг беды на глазах ничего не подозревающей публики. Злодей Яго умело, словно драматург, управляет своими жертвами, изображая при этом искренность и сочувствие; Шекспир наверняка получал большое удовольствие от создания этого образа.
Что вы сказать хотели этим, сэр? [356]
Через три дня после представления «Отелло» в Бэнкет-Хаусе там же играли «Виндзорских насмешниц». Есть рассказ о посещении спектакля монаршей особой.
Когда король вошел, заиграли трубы и корнеты, числом пятнадцать или двадцать, и когда Его Величество уселся под балдахином… он тем самым заставил послов устроиться ниже, на двух табуретках, тогда как важные королевские чины и судьи сидели на скамьях.
Но зал «высотой, в десять раз превышающей человеческий рост», по общему мнению, был слишком велик, а потому не слишком удобен. Длина его составляла 100 футов, в нем было 292 стеклянных окна. С тех пор как его выстроила Елизавета, прошло двадцать три года; король Яков называл его «старым, прогнившим сараем». Так что для представления следующей пьесы Шекспира, «Мера за меру», был подготовлен Большой зал при дворе.
Незадолго до этого у «Слуг короля» появилась еще одна пьеса, которую почти сразу сняли из репертуара. Драма называлась «Гоури» и рассказывала историю «заговора Гоури» против Якова. [357] Пьеса, несомненно, прославляла мужество и добродетели нового короля, однако ее признали неподобающей для публичного исполнения, несмотря на патриотический тон. Некий придворный писал 18 декабря:
Трагедию «Гоури» «Слуги короля» исполняли дважды при большом стечении разнообразной публики; однако то ли сюжет или манеру исполнения сочли негодными, то ли нашли неуместным изображать на сцене царствующую особу, только, как я слышал, некоторые высокие сановники сильно раздосадованы, а потому, думается, пьесу эту запретили.
Пьесу и в самом деле сочли негодной для постановки, и она исчезла, причем навсегда. Придворный угадал. Изображать на сцене правящего монарха сочли безусловным lese-majeste [358] . Это только подтверждало, сколь театрализована была роль монарха. Автор запрещенной пьесы остался неизвестен, но не исключается, что Шекспир приложил к ней руку.
Видно, король не долго гневался на своих актеров: неделю спустя они сыграли перед ним «Меру за меру». В этой пьесе герцог Винченцо, которому «не по вкусу громкие восторги и возгласы» [359] ? сообщив, что желает лично изучить свои владения, дабы лучше ими управлять, покидает дворец. Герцог оставляет вместо себя сурового пуританина Анджело, но тот не оправдывает доверия своего повелителя. В пьесе мы находим столько намеков на тогдашние события и явления, что хватило бы на несколько томов комментариев; прежде всего бросается в глаза сходство между герцогом и королем Яковом. Все знали, что король не любит толпу и шумные приветствия — совсем как вымышленный правитель Винченцо. Шекспир создал нелестный портрет пуританина Анджело, вероятно, потому, что у этих сектантов начались серьезные разногласия с новым королем. Так, по крайней мере, воспринимали пьесу зрители того времени. Незадолго до описываемых событий вожди пуритан подали королю петицию с предложениями по поводу «Символа веры» и церковных обрядов, которые король категорически отверг. В конце пьесы герцог освобождает осужденных: аудитория могла воспринимать тот эпизод как отголосок тогдашних споров о королевских привилегиях. Яков полагал, что парламент целиком зависит от королевской милости, и финал «Меры за меру» можно толковать как поддержку божественного права королей. Заголовок пьесы мог быть взят из трактата самого Якова о божественном праве «Basilikon Doron» где он пишет: «Пусть мера вашей любви к ближнему соответствует мере его добродетели». Делом «Слуг короля» было именно служить королю, и их роль в том числе заключалась в прославлении добродетелей их господина. Действие пьесы происходит в католической Вене, главный женский персонаж — монахиня, а сам герцог переодевается в монаха нищенствующего ордена; таким образом, Шекспир выразил возросшую толерантность к старой вере. Пожалуй, не случайно в этой пьесе, как и в «Ромео и Джульетте» и в «Много шума из ничего», именно монах дает мудрый совет пойти на хитрость ради блага героев. Шекспир всегда удивительно чутко улавливал веяния времени. Он обладал чувствительностью точного прибора, регистрирующего малейшие изменения в окружающем мире.
Истории, рассказанные в пьесах «Мера за меру» и «Отелло», взяты Шекспиром из одного источника. По-видимому, драматург неоднократно обращался к книге «Сто сказаний» Чинтио в поисках подходящих сюжетов. Такая антология, как эта, была настоящей золотой жилой для сочинителя пьес. Найдя занимательный сюжет, он ознакомился с его ранней переработкой для театра, пьесой «Промос и Кассандра» Джорджа Ветстона, написанной в 1578 году, желая отыскать в ней интересные сцены и персонажей, чтобы их позаимствовать. Он имел возможность посмотреть и более свежие постановки: тогда в лондонских театрах тема правителя, действующего инкогнито, под чужой личиной, была чрезвычайно популярна. Действие в «Мере за меру» происходит в Вене — и все же перед нами Лондон начала семнадцатого столетия, с его предместьями, вечной сутолокой, сводниками и уличными девками. Это мир Саутуорка и «Глобуса». «Мера за меру» отчасти представляет собой набросок «Короля Лира» и «Бури». Здесь тоже правитель отказывается от своего владения, однако от этой пьесы до «Короля Лира» очень далеко — это расстояние от комедии до трагедии. Стоит упомянуть, что первые сцены пьесы наиболее интересны. Это нередко в шекспировской драматургии: именно в начале работы над произведением Шекспира охватывал дерзновенный порыв вдохновения.
На следующий день после премьеры пьесы «Мера за меру» граф Пембрук представил при дворе музыкальный спектакль- маскарад под названием «Юнона и Гименей». Текст не сохранился, но у нас есть все основания полагать, что ведущий королевский драматург мог оказать помощь в подготовке этой пьесы. На другой день после «Юноны» играли «Комедию ошибок», а затем, 7 января, — «Генриха V»: это было похоже на шекспировский фестиваль. Он продолжился в Лондон-Хаусе графа Саутгемптона: там днем позже показали поставленную специально по этому случаю пьесу «Бесплодные усилия любви». В ней упоминался кое-кто из окружения, или «кружка», Саутгемптона, куда в прошлые годы входили самые рьяные сторонники короля. Сэр Уолтер Коуп, королевский казначей, несколькими днями ранее писал Роберту Сесилу: