— Тебе нужно тащить свою задницу сюда, назад, — орет Марла в трубку. — Прежде, чем эти мелкие тролли не пустят меня на мыло!
Мне нужно разыскать Тайлера.
Шрам на ее руке, я спрашиваю Марлу, — откуда он?
— Это был ты, — отвечает Марла. — Ты поцеловал мне руку!
Мне нужно разыскать Тайлера.
Мне нужно немного поспать.
Мне нужно поспать.
Мне нужно идти спать.
Я говорю Марле «спокойной ночи», и ее крик становится тише, тише, тише, и исчезает, когда я дотягиваюсь до аппарата и вешаю трубку.
Всю ночь твои мысли витают в эфире.
Я сплю? Я спал? Такова бессонница. Пытаешься расслабляться понемногу с каждым выдохом, но сердце по-прежнему колотится, и мысли ураганом вьются в голове.
Ничто не действует. Ни направленная медитация.
Ты в Ирландии.
Ни пересчитывание овечек.
Считаешь лишь дни, часы, минуты с того времени, когда, как помнишь, в последний раз смог уснуть. Твой врач посмеялся. Никто еще не умирал от недостатка сна. Твое лицо как ссохшийся фрукт, синяки от недосыпания, — даже ты сам можешь принять себя за мертвого.
После трех часов ночи, когда лежишь в кровати мотеля в Сиэтле, уже слишком поздно искать группу поддержки больных раком. Слишком поздно бегать в поисках нескольких маленьких голубых капсул амитала натрия или красный как помада секонал, полный набор игрушек «Долина Кукол». После трех ночи не попасть в бойцовский клуб.
Нужно разыскать Тайлера.
Нужно немного поспать.
Потом ты проснулся — а Тайлер стоит в темноте возле кровати.
Ты просыпаешься.
В тот миг, когда ты уснул и спал, Тайлер уже стоял там и говорил:
— Проснись. Проснись, мы решили проблему с полицией здесь, в Сиэтле. Просыпайся.
Специальный уполномоченный из полиции хотел устроить налет на то, что он называл «активностью преступного характера» и «подпольными боксерскими клубами».
— Но нет причин для волнения, — сказал Тайлер. — Мистер специальный уполномоченный из полиции не будет особой проблемой.
Я спросил — Тайлер что, следил за мной?
— Любопытно, — заметил Тайлер. — Я хотел спросить у тебя то же самое. Ты говорил обо мне с другими людьми, ты, маленькое дерьмо. Ты нарушил обещание.
Тайлеру было интересно, — когда я вычислил его?
— Каждый раз, когда ты засыпаешь, — сказал Тайлер. — Вырываюсь я, — и выкидываю что-нибудь дикое, что-нибудь безумное, что-нибудь полностью сумасбродное.
Тайлер приседает на корточки возле кровати и шепчет:
— В прошлый четверг ты уснул, а я взял самолет до Сиэтла и провел маленький осмотр здешних бойцовских клубов. Проверить количества обращенных, вроде того. Мы ищем таланты. В Сиэтле у нас тоже есть Проект Разгром.
Кончик пальца Тайлера скользит по вздутию над моими бровями.
— У нас есть Проекты Разгром в Лос-Анджелесе и Детройте, большой Проект Разгром действует в Вашингтоне, округ Колумбия, и в Нью-Йорке. А какой у нас есть Проект Разгром в Чикаго — ты представить себе не можешь.
Тайлер говорит:
— Поверить не могу, что ты нарушил обещание. Первое правило — не упоминать о бойцовском клубе.
Он был в Сиэтле на прошлой неделе, и бармен в гипсовом воротнике рассказал ему, что полиция хочет устроить облаву на бойцовские клубы. Особенно этого хотел лично специальный полицейский уполномоченный.
— Дело в том, — сказал Тайлер. — Что у нас есть полицейские, которые приходят драться в бойцовский клуб и очень его любят. У нас есть газетные репортеры, поверенные и адвокаты, и мы узнаем обо всем происходящем еще заранее.
Нас собирались закрыть.
— По крайней мере, в Сиэтле, — сказал Тайлер.
Я спросил — что Тайлер сделал в связи с этим?
— Что мы сделали в связи с этим?
Мы созвали встречу Штурмового Комитета.
— С этого момента нет тебя или меня, — говорит Тайлер, и щипает меня за нос. — Ты должен бы это понимать.
Мы оба используем одно и то же тело, но в разное время.
— Мы дали всем специальное домашнее задание, — говорит Тайлер. — Мы сказали: принесите-ка мне дымящиеся яйца Его Высокочтимой Чести, Специального Уполномоченного Полиции Сиэтла Как-Его-Там.
Я не сплю.
— Как раз наоборот, — возражает Тайлер, — Ты спишь.
Мы собрали группу из четырнадцати обезьян-космонавтов, и пятеро из них были полицейскими, и мы были каждым из находившихся в парке, где Его Честь выгуливал собаку тем вечером.
— Не волнуйся, — говорит Тайлер. — С собакой никаких проблем.
Вся атака заняла на три минуты меньше наших лучших ожиданий. Мы рассчитывали на двенадцать минут.
Пятеро наших обезьян-космонавтов держали его.
Тайлер рассказывает мне это, но каким-то образом я и так уже все знаю.
Три обезьяны-космонавта стояли на стреме.
Одна обезьяна-космонавт сделала остальное.
Эта обезьяна-космонавт стащила Его Высокочтимые Трусы Собака была спаниелем, и она только лаяла и лаяла.
Лаяла и лаяла.
Лаяла и лаяла.
Эта обезьяна-космонавт трижды туго обмотала резиновой ленточкой Его Высокочтимую Мошонку.
— Эта космическая обезьяна присела между его ног с ножом, — шепчет Тайлер, придвинув свое подбитое лицо к моему уху. — И я шепчу в Его Самое Высокочтимое Ухо, что ему лучше бы отменить облаву на бойцовские клубы, или нам придется рассказать всему миру, что у Его Высокочтимой Чести нету яиц.
Тайлер шепчет:
— Насколько далеко вы продвинетесь, Ваша Честь?
Резиновая ленточка отсекает все ощущения ниже своего уровня.
— Насколько вы продвинетесь в политике, если избиратели будут знать, что у вас нет шаров?
А теперь Его Честь вообще утратил все ощущения.
«Эй, они у него холодные, как лед».
Если хотя бы один бойцовский клуб закроется, — мы разошлем его яйца на восток и запад. Одно пойдет в редакцию «Нью-Йорк Тюнер», а другое — в «Лос-Анджелес Таймер». По одному в каждую. Вроде пресс-релиза.