– По моему недосмотру. Если хотите, по личной неопытности.
– Вы не понимали, что стрельба за два квартала – отвлекающий маневр тех, кто готовил операцию против Кобылина?
– Когда понял, было уже поздно.
Гурин сел за стол, закурил.
– Почему вы оставались в автомобиле, когда убивали Кобылина и его людей?
– Что мне следовало делать? – удивился Сергей. – Подставляться под пули?
– Это вы у меня спрашиваете? – стукнул кулаком по столу майор. – Элементарно – запомнить номера автомобилей, из которых стреляли, вы могли? Могли хотя бы для собственного успокоения разрядить обойму по налетчикам? Но не отсиживаться в салоне служебного автомобиля!
– Я никогда, ни в одной ситуации не отсиживался, товарищ майор, – спокойно произнес Кузьмичев. – Прятаться – не в моем характере.
– Не знаю, может быть. – Майор был решителен. – Но в данном случае вы повели себя именно так… Вы и ваши подчиненные были беспомощны и бездарны, как сопливые щенки.
Кузьмичев помолчал, негромко спросил.
– Я могу идти?
– Куда?
– Писать рапорт об увольнении.
Майор внимательно посмотрел на него.
– Вы хорошо подумали?
– Подумал плохо, но решил твердо. Трусам в милиции делать нечего.
– Абсолютно с вами согласен. Идите.
– Спасибо.
Кузьмичев был уже возле двери, когда майор окликнул его:
– Лейтенант!
Тот остановился.
– Пока дверь не открыл, подумай как следует.
– Я подумал.
– Уйдешь из милиции, Кузьмичев… будет полный каюк. Учти.
– Уже учел. – И вышел.
«Форд» и «жигуль» благополучно покинули город, выскочили на неширокую загородную дорогу, проехали еще около километра и свернули сначала на одну проселочную дорогу, затем на другую.
Добрались до глухого, отдаленного от всякого жилья, места, остановились.
Юра вальяжно выбрался из «форда», кивнул напарнику:
– Выйди, подышим.
Тот с пониманием выполнил приказ, посмотрел на выходящих из «Жигулей» двух других парней.
– Тоже хотят дыхнуть.
– А куда им деваться? – коротко засмеялся Юра.
Достал из кармана две объемистые пачки долларовых купюр, пошел навстречу подельникам, протянул по пачке каждому из них:
– Благодарю за работу.
– Всегда рады. Обращайтесь по надобности.
Все обменялись рукопожатиями, даже свойски подмигнули и стали расходиться к своим автомобилям. И в тот момент, когда киллеры-подельники, посмеиваясь и радуясь заработку, открывали двери «Жигулей», чтобы сесть, Юра и его напарник выхватили из салона «форда» автоматы и послали тучу свинца в спины парней.
Те свалились на сиденья, напарник Юры мигом бросился к «Жигулям», бросил в салон гранату и понесся обратно к «форду».
Юра ждал этого момента. Оскалившись, вскинул автомат и в упор изрешетил парня с головы до ног. После чего с коротким и радостным возгласом запрыгнул в заведенный «форд» и на сумасшедшей скорости помчался прочь.
Сзади с грохотом взорвался «жигуленок».
Было уже за полночь, но Кузьмичевы не спали. Лежали в постели при слабом ночнике, разговаривали негромко и с желанием понять друг друга.
В кроватке ворочалась, по-детски громко посапывала дочь.
– Ты не проработал даже двух недель, Сережа, – сказала Анна.
– После такого разговора оставаться было нельзя.
– А что теперь?
– Наймусь в охранное.
– Чтобы когда-нибудь пристрелили, как этих у Кобылина?
– Но не сидеть же без дела.
– Может, что-нибудь другое?
Кузьмичев с усмешкой посмотрел на жену.
– Что?
– Не знаю. Скажем, какой-нибудь бизнес. Ты еще молодой. И не такой уж глупый.
– Спасибо. – Он улыбнулся, обнял жену. – Аннушка, дорогая, ты не за того вышла замуж и не от того родила. Я ничего не умею, кроме как воевать. Стрелять, защищать. Не скажу – убивать, но при защите тоже убивают… Какой у меня может быть бизнес? Киллером? До этого я еще не дожил. Да и вряд ли доживу. Киллер – сознательный убийца. А я не убийца. Я хочу защищать. Тебя, дочь, всех тех, кого никто не может или не хочет защитить. Государство хочу защищать!.. И, как ни странно, получать за это деньги. Потому что я тоже хочу есть… и должен кормить… тебя, дочку.
Анна с удивлением смотрела на мужа.
– Я никогда не слышала от тебя таких слов.
– Я никогда и не сказал бы их, если меня не приперли. Я выйду, выкручусь, выпутаюсь, но хочу, чтобы ты кое-что понимала и была бы моей союзницей.
Она обняла его.
– А я и так твоя союзница.
– Неужели?
– Правда.
– А я уж начал было сомневаться.
От обиды Анна даже приподнялась.
– Ты чего, Кузьмичев, окончательно сбрендил?
– Сбрендил. От любви.
– Да ну тебя.
– Клянусь. От того, что у меня есть ты, дочь!.. У меня есть кого защищать.
Они обнялись и стали целоваться.
Кузьмичев устроился работать в суперпупер-маркет.
Этот громадный супермаркет был одним из первых в городе и, пожалуй, самым крупным.
К диковинному магазинищу бесконечно подъезжали автомашины, нагруженные всякой снедью – ящиками с колбасами, с водой, со спиртным, с сырами, с овощами, фруктами. Были упаковки с заморскими бытовыми приборами – чайниками, утюгами, пылесосами, посудой.
Грузчики, одетые в яркую униформу, работали как заводные, разгружая одну машину за другой. Сергей не ходил на перекуры, не ждал, когда кто-то первым возьмется за груз, работал быстро, ловко, выделяясь среди прочих силой, сноровкой, выносливостью.
Обедали грузчики в небольшой комнате. Их здесь было человек десять, ели принесенную с собой еду быстро, молча, сосредоточенно. Разговаривать им было не о чем, да не особенно и хотелось.
В комнатку протиснулся плотный человек из администрации, махнул Кузьмичеву.
Тот отставил еду, вышел.
– Хорошо работаешь, – сказал человек.
Сергей усмехнулся, кивнул:
– Как все.
– Хотим предложить должность бригадира.
– Не надо.
– Зарплата почти вдвое больше.
– Нет. Хочу быть рядовым.
– Напрасно.