Когда сели в машину, Кузьма негромко приказал Аркадию:
– За ними. В отделение.
В отделении шла обычная ночная жизнь – в «обезьянник» заталкивали проституток и пьяных барыг, милиционеры сновали часто и бестолково, за вынесенным столиком вели предварительное дознание в присутствии недоуменных понятых, но Лехи нигде видно не было.
Кузьма подошел в окну, за которым располагались ленивые и вальяжные милиционеры, поздоровался.
Ему не ответили, смотрели вопросительно, отчужденно.
– Здесь должны были привезти Алексея Боброва.
– По какому делу? – спросил тот, который сидел ближе всех к стеклу.
– Наркотики.
– Сейчас гляну… – Дежурный полистал журнал, кивнул: – Дает объяснения.
– Где?
– Там, – показал милиционер на потолок.
– Я могу подняться? – спросил Сергей.
– Нет.
– Почему? Ему нужен адвокат!
Дежурный ухмыльнулся.
– Адвокат ему будет нужен, когда начнется допрос. А сейчас – объяснения по задержанию. – Он отвернулся к своим коллегам, давая понять, что разговор окончен.
Сергей постоял какое-то время в раздумье, сжал крепко кулаки и быстро двинулся к выходу.
Днем на прием к Кузьме приехал Пантелеев. Его охранник остался в приемной, сам же ресторатор, любезно принятый секретаршей, исчез за высокой и массивной дверью кабинета.
Кузьма вышел из-за стола, приобнял гостя, усадил в кресло. Сел напротив.
– Мне не нравится ваш вид, – сказал он, разглядывая Пантелеева. – Что-нибудь случилось?
– Пока нет, но случится.
– Рассказывайте.
– Рассказывать здесь особенно нечего. Меня пытаются перехватить.
– Кто?
– Люди Вахтанга Маргеладзе.
– Он сам приезжал?
– Нет, его люди. И разговор, должен вам сказать, был самый жесткий. Было заявлено, что вашим людям в «Мандарине» делать нечего.
Сергей дернул головой, хмыкнул:
– Да, Вахтанг жмет со всех сторон.
– Что делать? – Пантелеев вопросительно посмотрел на него. – Честно, я боюсь за собственную жизнь.
– Будем защищать.
– Простите, но ваш ответ меня не убеждает. Что значит «защищать»? От пули-дуры разве можно защитить?
– Дайте мне два дня, – сказал Кузьма. – Думаю, за два дня ничего страшного не случится. Тем более что сегодня вечером у меня встреча с Маргеладзе.
Брови ресторатора поползли вверх.
– Серьезно?
– А чему вы так удивляетесь?
– Обычно Вахтанг предпочитает не смотреть в глаза человеку, которому фактически объявил войну.
– Он мне объявил войну?
– С моей точки зрения – да. Причем поначалу она будет мягкой и как бы прессинговой. Затем перейдет в совершенно иную фазу.
– Я второй раз слышу слово «война», когда речь идет о Маргеладзе.
– Если хотите мое мнение, Маргеладзе – чудовище. Ненасытное, коварное, беспощадное.
– Посмотрим, – пожал плечами Сергей. – Посмотрим, как ляжет разговор.
Когда Пантелеев ушел, Сергей набрал номер по внутреннему телефону.
– Санек, ко мне. Срочно!
Он не успел еще пересмотреть бумаги, оставленные на подпись, как ввалился встревоженный Санек.
– Что, Андреич?
– Садись.
Тот сел, оставаясь в напряженном состоянии.
– Как Костя?
– Отдыхает.
– Не надоело отдыхать?
– Есть дело? – в свою очередь спросил Санек.
– Есть, Александр… – Кузьма обвел взглядом комнату. – Кстати, на записывающие штучки давно проверяли?
– Каждый день проверяем.
– Грядет война.
– Серьезная?
– Серьезнее не бывает.
– Понял. Действия? – Санек даже привстал, демонстрируя готовность.
– Косте нужно начинать готовиться. Вызывай его в столицу, организуй жилье за городом, чтоб не засвечивался, пусть набивает руку.
Братан хмыкнул:
– Она и так у него набита.
– Здесь осечки быть не должно. Осечка – и нам никому не жить.
– Ствол должен быть супер?
– Самый супер. Денег я дам. – Сергей помолчал, подумал. – И вот еще что… Давай сюда пацанов пятьдесят. Из ваших. Местным я не доверяю. Будем оформлять как охрану. Жилье, бабки на карман, тренировки, стрельбище каждый день – все, Александр, на тебе.
– Понял, Андреич. Можно действовать?
– Можно, брат.
Санек уже собрался было покинуть кабинет, но задержался.
– И все-таки я не верю твоему менту. Клянусь, подсадной.
– Старков?
– По роже вижу. Обрати внимание – никуда не лезет, не высовывается, менты его не достают. А ведь менты, если ихняя падла перебегает, будут доставать до последнего.
Кузьма вошел в комнату, которую занимал Владимир Старков, без стука. Тот как раз листал какие-то бумаги, увидел шефа, отложил все в сторонку.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
– А ты не в курсе?
– Пока нет.
Глаза Кузьмы стали злыми.
– Но ты же мой помощник, и не в курсе?
Старков привстал.
– Мне никто не докладывал.
– А кто тебе должен докладывать? Я? Прийти и сообщить последние новости? В таком случае зачем ты здесь нужен?
Лицо Владимира стало бледным.
– Написать заявление об уходе?
– Работать! – заорал Кузьма. – Не листать за столом какую-то херню, а работать! Быть в курсе всего! Быть с коллективом! Быть помощником, а не начальником! Ему, видите ли, не докладывали!
Старков помолчал, негромко сказал:
– Мне здесь не доверяют. Я здесь – мент. Любая информация прячется от меня. Как только пытаюсь что-либо узнать, сразу настороженность: зачем ему это нужно? А я не мент! – тоже перешел на крик Владимир. – Не мент! Я прошел Кавказ, прошел эту бойню, прошел испытания на честь! И держать меня здесь в качестве стукача – недостойно! Как для тебя недостойно, так и для меня! Хоть сейчас сяду и напишу заявление! Меня здесь никто и ничто не держит! Я начинаю ненавидеть это место!
Он замолчал, и в комнате какое-то время висела гулкая тишина.
– Ладно, – примирительно произнес Сергей. – Извини за срыв. Просто этой ночью меня замели менты. Алексею подкинули наркоту. Сейчас он в отделении.