Заместитель позволил себе улыбнуться.
– А вы не боитесь, что он выйдет из-под контроля?
– Вы сами сказали, что с таким контингентом можно договориться, – напомнил хозяин офиса.
– Остановка за малым – подобрать такого человека. – Бывший полковник МВД уже понял, что эта задача скорее всего будет возложена на него.
И не ошибся.
– Вот вы этим и займетесь. Фактуру и особенности контингента, в отличие от меня, знаете, материалом, как говорится, владеете. – Координатор пододвинул к себе все ту же копию личного дела, перечеркнутую диагональной красной полосой. – Вот рекомендую, например, этого: Солоник Александр Сергеевич, бывший работник МВД, осужден по сто семнадцатой статье. Даже по этим материалам видно, что его следственное дело грубо сфабриковано. Бывший сотрудник милиции, осужденный по такой статье, – на зоне ему прямая дорога в опущенные. Пытались – не получилось. В одиночку успешно противостоял кодле блатных. В контакты с администрацией ИТУ принципиально не вступает. Не пьет, не курит, старается поддерживать спортивную форму. Заключенные его не любят, но относятся с опаской. Но главное – не это: обостренные комплексы, неудовлетворенные амбиции, невысокий общеобразовательный уровень, провинциальные запросы, отсутствие четко выраженной жизненной установки. Короче, осознанное несоответствие реального и умозрительного. Теперь он деморализован, загнан в угол, надеяться ему не на что. И он это прекрасно понимает. Сейчас в ИТУ в Ульяновской области.
Собеседник с сомнением пролистал личное дело.
– Ну, допустим, я с ним побеседую, предложу продать нам свою душу. Допустим, он даже согласится, потому как надеяться ему действительно не на кого и не на что. Но как мы его из зоны-то выдернем? На условно-досрочное он не подходит юридически, амнистия для таких, как он, не предусмотрена. Пересмотреть дело в порядке прокурорского надзора и назначить пересуд? Тоже незаконно – он же бежал, и это доказанный факт.
Координатор улыбнулся – несколько высокомерней, чем требовалось.
– Не забывайте, кто мы и для чего созданы. И кто за нами стоит. Да мы сами, если начистоту, незаконны. И «С-4» незаконна. Но полномочия нам даны самые широкие. Вы ведь в милиции служили и прекрасно знаете, что даже из самых страшных зон можно убежать. Особенно если есть помощь с воли. – Поднявшись из-за стола, хозяин дал понять, что беседа закончена. Когда заместитель стоял уже в дверях, хозяин кабинета как бы невзначай добавил: – Получится из него что-нибудь, не получится – ничего страшного. Время терпит, а выбирать у нас есть из кого…
Свет заходящего солнца, пробиваясь через забранное толстой решеткой пыльное оргстекло, ровными прямоугольниками ложился на письменный стол, стоявший у самого окна, и эти прямоугольники казались нарисованными на его поверхности. Так хотелось смахнуть, стереть их, чтобы геометрическое перекрестье не напоминало о неволе! Пахло пылью, лежалыми бумагами, мышами, плесенью, хлоркой и сгоревшей проводкой – последний запах был особенно сильным.
Сидевший за столом пожилой мужчина с круглым лицом и небольшими черными усиками внимательно изучал невысокого зэка, одетого в зоновский бушлат, именуемый тут обычно «клифтом». Смотрел долго, не мигая – так биолог рассматривает в микроскоп какое-то мелкое насекомое.
Осужденный выглядел предельно настороженным. Старался не встречаться взглядом с человеком за столом. По всему было видно, ему очень хотелось побыстрей отсюда уйти. Но в то же время сделать это он не мог: для любого осужденного всякий «вольняшка», то есть неосужденный, – начальник. А тем более такой: с пристальным, откровенно изучающим взглядом, вкрадчивыми манерами, многозначительным молчанием…
Что-что, а начальственный вид тут, на «строгаче», сразу бросается в глаза.
– Ну, присаживайся, – наконец получил предложение зэк.
Тот присел на хромоногий табурет.
– Курить не предлагаю, потому что знаю – не куришь, – сидевший за столом чиркнул зажигалкой, закурил, на мгновение окутываясь сероватым дымом. – А лихой ты, однако… Саша.
Названный Сашей поднял на говорившего взгляд, в котором явственно читалось: ну чего тебе от меня надо? Зачем с «промки» выдернул? Если ты опер – то пустая затея: не буду стучать. Если какая-то проверка из Главного управления исправительно-трудовых учреждений – не по адресу. Я тут кто – «бугор», то есть бригадир, и начальства надо мной – выше крыши…
– А я к тебе, Саша Солоник, по делу. Специально из Москвы. Кстати, вот мои документы, – говоривший привычным жестом развернул корочку алого сафьяна, явно не ментовскую.
– Что надо, гражданин начальник? – нарочито грубо спросил Солоник.
– Да ничего не надо, – пожал плечами визитер.
– Если стукачом хотите предложить – не пойду, – голос зэка прозвучал на редкость категорично.
– И правильно, – лучезарно улыбнулся москвич. – Ты на себя посмотри – какой из тебя стукач? Слишком заметен, слишком на виду, к тому же еще – «бугор» и мусор, пусть даже и бывший. От ментов ты отбился, ни к чему другому не прибился. Потому что не возьмут. Доверия к тебе и так ни у кого нет, запалишься враз, – несомненно, этот человек неплохо знал лагерную фактуру. – К тому же проблем у тебя из-за милицейского прошлого и нехорошей статьи было немало. А будет еще больше.
– Вы спецом из самой Москвы прибыли, чтобы о моих проблемах говорить? – перебил зэк с едва заметной издевкой.
– Не только о них, – обладатель ксивы из алого сафьяна нимало не обиделся, хотя по интонации и понял вызов. – О тебе, о планах твоих… О том, как дальше жить собираешься.
Наверняка в этот момент Саша подумал – такое нехитрое начало беседы, такой простенький с виду вопрос «как дальше жить собираешься?» – все это сильно смахивает на тот, памятный разговор с лагерным авторитетом, «смотрящим» Корзубым. А потому ответ прозвучал почти такой же, как и тогда, в каптерке:
– Как раньше жил, так и буду.
– Ну, как раньше, жить у тебя больше не получится, – гражданин начальник небрежно струсил в пепельницу сигаретный пепел. – Но об этом позже. Давай лучше о тебе поговорим. – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Биография самая обыкновенная – точней, ее начало. Замечательный областной центр, золотое детство, пионерские горны, техникум, повестка в военкомат. После дембеля в милицию пошел. И чего ты там забыл?
– Был маленький и глупый. Думал, с преступностью бороться, – признался Саша, соображая, какой же в этом вопросе подвох.
– И что?
– Да сами они беспредельщики. Те же бандиты, только в форме, и ношение оружия у них узаконено, – для человека, попавшего на зону из-за нежелания сучиться, ответ был предельно искренним.
– Вот-вот, – согласился собеседник. – Гниды они. Мусора – одно слово. Та-а-ак. Там, значит, у тебя не заладилось, выгнали, затем вновь взяли, после выгнали окончательно. Накрутили статью по «мохнатке» и – за «решки», за колючки. Ну и что теперь делать собираешься?