Майкл кивнул.
— Будут другие кандидатуры?
— Только Эдди Парадиз, — предложил Рокко.
— Эдди?
Рокко пожал плечами:
— Он отличный парень и прекрасно себя проявил.
— Ясно, — отозвался Майкл. — Еще предложения?
— Эдди — кузен моей жены, — объяснил Рокко. — Она обязательно спросит, поддержал ли я его. Ну, вы все женаты и понимаете, о чем я…
— Понятно, — кивнул Майкл. — Итак, новым capo будет Фаусто Джерачи!
Решение было встречено дружной поддержкой. Хейген никогда не слышал, чтобы кто-то еще называл Джерачи Фаусто. Майкл же крайне редко употреблял клички, эту особенность он унаследовал от отца. Вот Санни вел себя совершенно иначе: мог знать человека много лет, вести с ним дела, приглашать в гости, а фамилию часто узнавал из газетных некрологов.
— Теперь к твоим делам, Том.
Хейген кивнул, а Корлеоне посмотрел на Пита и Рокко.
— Поскольку Том решил заняться политикой, ему не следует поручать некоторые дела. С тех пор как снял с себя полномочия consigliere, он…
Том ни о чем Майкла не просил и такого разговора не ожидал.
— …стал моим адвокатом и советчиком. Таким образом, пост consigliere остается вакантным. Том столько сделал для моего отца… — Майкл сделал паузу — никакие слова не могли воздать должное Вито Корлеоне. — Достойной замены Тому я не вижу, и в течение следующего года обязанности consigliere будут распределены между capo. В крайнем случае я обращусь за советом к тебе, Том.
Ни слова о Фредо, и Хейген решил, что это не случайно.
— Однако, — продолжал Корлеоне и снова сделал паузу, — бывают ситуации, когда присутствие consigliere просто необходимо. В случае созыва Собрания, например. Не думаю, что найдется лучший кандидат, чем старый друг моего отца — Пит Клеменца.
Том зааплодировал и похлопал Клеменца по спине. Пит сказал, что это для него большая честь. Рокко обнял приятеля, и Клеменца попросил Нери принести граппы. Хейген улыбнулся: как только Клеменца и Лампоне уйдут, все важные тосты будут произноситься не под граппу, а под «Джека Дэниэлса» или «Джонни Уокера». А потом вообще в ход пойдет слабый кофе.
Оказалось, траппа хранится в ящике стола Энцо.
— Выпьем за то, чтобы умереть с улыбкой, — торжественно сказал Клеменца. — А наши враги пусть рыдают!
Они собирались расходиться, когда в дверь постучали.
— Простите, — сказал Нери, входя внутрь, — но, кажется, вы закругляетесь и…
Рядом протиснулся Джонни Фонтейн с изящной кожаной сумкой в руках, бормоча под нос что-то вроде: «Как ваши дела, парни?» Нери нахмурился. Он был не из тех, мимо кого проходят, не обратив внимания, особенно такие pezzonovante, как Фонтейн.
— Мы как раз о тебе говорили, — радостно начал Клеменца. — Знаешь, статуя, которую ты разбил, стоит три сотни?
— Ты дешево ее купил, — парировал Фонтейн. — Я думал, она стоит сотен пять.
Джонни никогда не был на короткой ноге с Майклом, но тут подошел и по-свойски обнял. Корлеоне никак не отреагировал.
Том Хейген вообще не обратил на Фонтейна никакого внимания.
На пороге показался запыхавшийся Хэл Митчелл, который успел переодеться в смокинг.
— Простите, начинается первое отделение и…
— Во-первых, — Фонтейн высоко поднял кожаную сумку и уронил на стол, за которым сидел Майкл. Сумка приземлилась с мягким стуком, — посылка от Фрэнка Фалконе. Он и мистер Пиньятелли сожалеют, что не смогут приехать на концерт.
Скорее всего, это «ссуда» пенсионного фонда работников киноиндустрии, который контролировал Фалконе, его доля в «Заоблачном дворце».
Майкл бесстрастно смотрел на сумку. На виске Фонтейна запульсировала вена. Корлеоне перевернул пустой стакан. Собравшиеся молча наблюдали за Майклом и Джонни, ожидая, что будет «во-вторых». Судя по всему, Фонтейн еще ожидает благодарности! И это после всего, что сделала для Джонни семья!
Непорядочность Фонтейна всегда удивляла Хейгена. Десять лет назад в день свадьбы Конни Корлеоне Том получил два задания: выбить американское гражданство для Энцо Агуэлло и роль в вестерне для Джонни. С тех пор Энцо не раз доказывал свою преданность, даже вместе с Майклом сторожил госпиталь, где лежал раненый Вито. В тот день за Корлеоне приехали вооруженные киллеры, так что Энцо фактически спас старому дону жизнь. А как отблагодарил семью Фонтейн?
Никто не заставлял Джонни подписывать контракт с Лессом Галли, зато потом Вито пришлось послать к Галли пару плечистых ребят, чтобы заставить его «расторгнуть контракт по своему желанию». Корлеоне заставил Джека Вольца снять Джонни в своем фильме, и Джек никуда бы не делся, но Фонтейна угораздило отбить у него молодую смазливую старлетку. Хейген вздрогнул. Почему после стольких лет, проведенных в семье Корлеоне, по ночам ему снится именно Люка Брази, перерезающий шею племенному рысаку Вольца? Кое-каких разборок Хейген даже не видел, а Джонни вообще вряд ли догадывался, как много для него делает семья. Еще одна бесценная черта Вито — он никогда не бравировал тем, что помогает людям. Даже «Оскара» Фонтейну купили Корлеоне. Столько одолжений, а что взамен?
Тишина становилась все более напряженной. Неужели этот клоун думает, что сможет перемолчать Майкла?
Наконец Фонтейн не выдержал.
— А во-вторых, — как ни в чем не бывало продолжал Джонни, показывая на горло, — мне очень жаль, но сегодня я выступать не могу.
— Да? — только и спросил Майкл.
Питер Клеменца поджал губы, и разжеванная зубочистка пролетела в миллиметрах от уха Фонтейна.
— Мне казалось, доктор Фредо как следует тебя заштопал. Этот еврей, как его? Джул Стайн?
— Джул Сегал, — поправил Джонни, оглядываясь по сторонам. — Кстати, вы не видели Фредо, парни? У меня для него подарок.
— Его самолет задерживается, — объявил Хейген.
— Ладно, это подождет, — пожал плечами Фонтейн. — Парни, вы меня знаете, я профессионал, — неуклюже кокетничал Джонни. — Голос у меня в порядке, а горло? — Он покачал головой. — Не на сто процентов. И тем не менее я все равно пел и собирал вам полные залы. Сегодня в Лос-Анджелесе я целый день записывал альбом. Устал так, что уснул раньше, чем самолет набрал высоту. А когда проснулся, горло сильно болело. Вот я и подумал, что…
— Ты ошибся!
— …что прополощу горло и завалюсь спать. В таком состоянии я петь не могу. Сейчас на сцене Недотепа. — Недотепой звали Морри Стриэйтора, комика, с незапамятных времен выступавшего с Фонтейном. — С ним зрители не заскучают, спросите сержанта, если не верите.
Спрашивать никто не стал, скабрезные шутки Недотепы вряд ли приводят публику в восторг.