Андрей собрался открыть рот – историю любил с детства. Уточнить некоторые свои предположения касательно того, чем он занимается в компании Атасова, Протасова и Армейца, тоже казалось не лишним, но Атасов, отставив «колу», уже встал из-за стола.
– Так, ребята. – Атасов посерьезнел. – Тут директор одного, типа, из наших магазинов на Борщаговке битый час на мой пейджер наяривает. На него какие-то бандиты наехали. Левые, типа. Из группировки Адольфа. Пару бутылок водки разбили, продавца, типа, головой в витрину с пельменями засунули. Ничего, типа, серьезного. Стрелку козлы нам набили. На Якутской, типа, в 16:00. – Атасов покосился на запястье, украшенное дорогими часами.
– Что это, в натуре, за Адольф? Не слыхал я такого, – Протасов сжимал и разжимал кулаки, напоминающие механический кантователь автопогрузчика.
– Саня, а г-где эта Якутская хоть находится? – Армеец на ходу одернул лацканы лилового двубортного пиджака.«Отец, наверняка назвал бы его цвет „детской неожиданностью“, – улыбнулся Андрей. Впрочем, Армейцу об этом знать было совершенно ни к чему.
Они покинули кафетерий, спустились по ступенькам и шли через площадь к джипу. Бандура шагал между Атасовым и Армейцем, улыбаясь собственным мыслям. Ему представился высеченный в мраморе (отлитый в бронзе) Валерий Протасов. Одетый в кожаный танкер, исполинские кроссовки и шлем древнерусского дружинника. На черном постаменте, под двумя скрещенными березами, выгравированная золотом надпись: «Князю Игорю, первомуотечественному рэкетиру».
– Ты чего ржешь, в натуре? – справа втиснулась возмущенная физиономия Протасова, – они нас не знают, мы их тоже. Им на Правилова положить, между прочим. Значит, отморозки конченые. Никаких понятий – усек? Бах-бах, блин, – и из тебя в реанимации на Петра Запорожца пули выковыривают. Смешно ему, а, Эдик?
– Вполне ре-реальный расклад.
– Стволы проверьте, – угрюмо буркнул Атасов, – а то будет бардак, как вчера у Бонасюка, – и прикрикнул на Протасова, – Валера, черт бы тебя побрал, да не сейчас же! Хотя бы в машину влезь! Совсем, типа, одурел!
* * *
В салоне джипа их подкарауливала настоящая парилка. Протасов первым вломился в «Патрол» и принялся открывать окна, яростно вращая ручки стеклоподъемников. Со стороны было похоже на финал чемпионата по рыбной ловле. В классе спиннинга. Кондиционер в джипе Протасова отсутствовал. Как и электростеклоподъемники.
Андрей снова улыбнулся.
Собственно, из таких картинок и собирается мозаика лета: из вкуса речной воды на губах, из призрачных луж над раскаленным асфальтом. И вот из автомобильного салона, за пол-часа становящегося духовкой, тоже.
Андрей с удивлением отметил, что стиль езды Протасова претерпел определенные изменения. Валерий по-прежнему лихо управлял джипом, но зато не честил других водителей, а также их мам, пап и бабушек. Протасов стал молчалив, и можно сказать, задумчив. Очевидно, предстоящая стрелка с боевиками наводила на Валеру тоску.
– Валерка, а ты долго ездишь? В смысле, на джипе? – Андрей давно хотел закурить, но решился, только когда Атасов впереди окутался клубами дыма. Словно пробудившийся Везувий.
– Второй год, блин. А что, в натуре? – Протасов ослепительным дальним светом отослал куда подальше подвернувшийся впереди «Москвич». «Москвич» суетливо нырнул вправо, словно морской конек, напуганный тигровой акулой. Тут следует уточнить, что протасовский «Патрол» нес на капоте и крыше невообразимое количество прожекторов, фар и прочих осветительных приборов. Стоило Протасову врубть все свои лампы, как прочие водители слепли, а мысли невольно уносились к титану Прометею.
– И все на этом джипе катаешься? На «Патроле»?
– Ну… Ты чего прицепился, в натуре?
– Да так, просто… – Андрей лукаво улыбнулся, – звонит как-то директор кладбища директору автомагазина: – «Сколько вы в этом месяце продали мотоциклов?» – «Десять». – «Ага, значит, двое еще где-то ездят».
Армеец прыснул.
– Ты не балаболь, не балаболь, блин! Не на шашлык едем, в натуре.
Напротив Центрального ЗАГСа Протасов заложил вираж. «Патрол», обогнав вереницу машин, гигантской змеей взбиравшихся на путепровод, выскочил сразу во вторую полосу моста.
– Круто, – выдохнул Андрей.
– А ты, блин, думал, – осклабился Протасов, – это тебе не по селухе на мопеде гонять.
Наблюдая из окна джипа за мелькающими внизу рельсами, – сверху бесконечные ряды железнодорожных полотен казались струнами чудовищно большой гитары: по грифу ползли поезда, электричка выбиралась из города, товарняк волочился на разгрузку, – Атасов печально улыбнулся. Ему отчего-то вспомнилось, как он стоял тут, на мосту, когда-то, тысячу лет назад, обнимая любимую девушку и наблюдая за сполохами салюта, – Бог его знает, на майские или октябрьские. Было это в 80-ом. Со всех трибун вещал выдающийся борец за мир товарищ Брежнев Леонид Ильич – вот бы кому пародистам всех мастей в ноги поклониться, за кусок хлеба насущного на долгие годы. Центральный республиканский стадион сотрясался овациями Олегу Блохину и Киевскому «Динамо»: «Бей-бей, басмачей, Киев-Киев, гэй-гэй», а милиция вырывала у болельщиков сине-белые динамовские флаги. Трудно поверить, но факты – штука упрямая. Зато носила в кобурах бутерброды вместо пистолетов, во что поверить еще труднее. На плечах Атасова алели погоны с большой желтой буквой «К» на каждом, означающие, что их обладатель – курсант Киевского общевойскового командного училища. Вечер был чудесным, Атасов – молодым и счастливым. Он совершенно утратил бдительность, к ночи угодил в лапы армейского патруля и зарю нового дня встречал в камере гарнизонной гауптвахты…
– Атасов! Атасов, е-мое! Куда мы едем? – Протасов ухватил его за плечо и выдернул из камеры в реальность. – Где эта Якутская долбаная? – «Патрол» остановился на красный сигнал светофора. За капотом простерлось кольцо Севастопольской площади.
– Давай, как в аэропорт. Там направо. Через пару километров выберемся на окружную. Усек?
– В районе Жулян?
– Точно.
– Знаю, – оживился Протасов, – не вчера из села. – Он подмигнул Андрею. – Там еще два голимых переезда через железку будет. Под ними вечно гаишники ошиваются, выпасают, блин, кто «стоп» не отработал. В курсе дела.
– Ну, слава богу. – Атасов перевел взгляд на Армейца, – Якутская, Эдик, это улица в задрипаном, типа, промрайоне. На Михайловской Борщаговке. Или на Южной. Черт, типа, разберет. Сплошные дохлые заводы и базы. После обеда в субботу там можно ядерные бомбы взрывать – никого не зацепит…
– Вот и чу-чудненько, – Армеец бережно уложил на колени пистолет-пулемет «Узи». – Там нас и у-угрохают.
Андрей с изумлением вытаращил глаза. Оружие тускло блестело. Раньше такое Андрей видел только в фильмах о гангстерах. Выглядел «Узи» зловеще.
– Да не каркай же ты, в натуре, – Протасов обогнул кольцо, и, набирая скорость, погнал джип к аэропорту. – Это, блин, а где самолет, е-мое?