– Ух ты, – Бандуре понравилось, – клево.
– Сколько денег снял? – сурово поинтересовался Атасов. Протасов назвал сумму. Бандура вытаращил глаза и почесал за ухом.
– Давай, типа, сюда.
Протасов беспрекословно вытащил толстый пакет долларовых купюр разного достоинства, перетянутый резинкой для волос. Такую резинку когда-то называли авиационной. Взвесил в руке, молча положил перед Атасовым. В кухне повисла неловкая тишина.
– Еще раз такой финт выкинешь… – пообещал Атасов, которого пакет с долларами, похоже, не задобрил. Протасов уныло кивнул. Вхглянул на Армейца в поисках моральной поддержки, но Эдик предпочитал держать язык за зубами. Протасов махнул рукой, смиряясь с полученной взбучкой:
– Слышь, Саня, дай хотя бы пожрать. Мы с Эдиком целый день за эти деньги корячились. В натуре…
Атасов молча показал на холодильник, а затем обернулся к Андрею:
– «Панасоник» себе забирай. Удобная штука. Пригодится, типа.
– Отломилось на ровном месте пацану! – попробовал поворчать Протасов, но под злобным взглядом Атасова снова умолк. Правда, не надолго. Обнаружив, что холодильник пуст, издал негодующий вопль.
Бандура послонялся по квартире еще минут двадцать. Теперь ему не терпелось ехать домой и присоединить «Панасоник» к телефонной линии. Не то, чтобы он собирался слать кому-то факсы. Просто хотелось побыстрее насладиться приятным ощущением, возникающим, когда в доме появляется такая вот симпатичная и дорогостоящая штуковина. Даже, если не совсем ясно, зачем она нужна. Армеец тоже засобирался. Атасов снова принялся за выпивку. Его лицо приняло совершенно отрешенное выражение. Как у медитирующего йога.
Андрей и Эдик вместе вышли из парадного. Бандура неловко замялся. Его «БМВ» была припаркована у подъезда. Машиной же Армейца не пахло. Стало ясно, что к Атасову он приехал с Валерой. Дружба – дружбой, а везти Эдика на далекую Троещину Андрею совсем не улыбалось. Армеец это, очевидно, почувствовал. Он дружелюбно потрепал Андрея по плечу:
– Л-ладно, Андрюша. Давай пя-пять. Я пошел.
– А чем ты доберешься? – промямлил Андрей. «Двадцать километров туда, двадцать с гаком – обратно. Где-то еще заправляться придется».
– Г-грача поймаю, – успокоил его Армеец. – Не бери в голову. Се-сейчас заводы стоят, фа-фабрики на ладан дышат. Для многих такси – по-последний кусок хлеба. Та-так что доберусь – без проблем.
Отпустив руку Андрея, Армеец бодро зашагал прочь.
Проводив взглядом удаляющуюся фигуру Эдика, Андрей облегченно вздохнул, сунул факс на пассажирское сидение, влез за руль «БМВ» и с первой попытки запустил двигатель.
* * *
Не прошло и часа с того момента, как скандальные кассеты перекочевали из тайника Вась-Вася на стол полковника Украинского, не успел полковник толком приступить к изучению добытого материала, как в его кабинете уже разрывался телефон.
– Сергей Михайлович? – бодрый голосок Милы Сергеевны на другом конце провода.
«Да что она, из железа, что ли?» – с досадой подумал Сергей Михайлович. Была только вторая полвина вторника, а он успел порядком умаяться.
– Слушаю, Мила…
– Сергей Михайлович, Артем Павлович благодарит вас за проделанную работу…
– Спасибо, – выдавил из себя Украинский, едва удержавшись, чтобы не ляпнуть «служу Советскому Союзу».
– …И просит немедленно отправить весь видеоархив в его распоряжение.
Сергей Михайлович заскрипел зубами. Он и сам был не прочь ознакомиться с содержанием кассет. Многих своих клиентов Бонасюк по фамилиям не знал, писал многих, а шантажировал далеко не до каждого. По мнению Украинского, стоило идентифицировать клиентов Бонасюка и кое-кого «поставить накарандаш». На будущее. Мало ли что? Поручение Поришайло Сергей Михайлович выполнил, дорогой сердцу Артема Павловича депутат мог теперь спать спокойно. О плохом не думать, на мелочи не размениваться, в общем, снова отдаться служению народу. А вот об остальном архиве – вроде как не договаривались…
– Артем Павлович просит, чтобы немедленно… – уточнила Мила, исключив возможные «не расслышал» или «не так понял».
«Вот, сволочи, даже скопировать не дают», – чуть не плюнул с досады Сергей Михайлович. Но подчинился. Расставаясь с записями, полковник злобно сопел в обе дырки, справедливо чувствуя себя старой собакой, у которой отобрали честно заработанную кость.
Таким образом, сразу после обеда, пленки оказались у Артема Поришайло.
* * *
Тем же вечером Артем Павлович позвонил домой Миле Кларчук. Мила проживала в уютной двухкомнатной квартире на улице Рейтарской, в центре города. Она как раз вышла из-под душа и стояла перед зеркалом, с включенным феном в одной руке и массажной расческой в другой.
– Алло? – сказала Мила, отложив фен на трюмо.
– Мила Сергеевна? Добрый вечер.
– Добрый вечер, Артем Павлович, – ответила Мила, сразу сообразив, – раз Поришайло звонит, значит стряслось нечто неординарное, поскольку Артем Павлович не имел обыкновения названивать ей, чтобы обсудить прогноз погоды на завтра или результаты только что закончившегося футбольного матча.
– Попрошу вас завтра в девять утра быть, гм, у меня.
По голосу Поришайло чувствовалось, что он чем-то очень доволен.
«Хотела бы я знать, чем именно?» – подумала Мила.
Прошедшая неделя ознаменовалась для Артема Павловича непрерывной чередой поражений. Дело «Антарктики» из рук Украинского уплыло, Ледового не удалось застукать на передаче взятки, большая часть конфискованных товаров возвратилась в собственность Виктора Ивановича. Все задержанные Украинским и его людьми директора и бухгалтера как ни в чем не бывало снова гуляли на свободе. Короче говоря, Виктор Ледовой, в который уже раз, проявил удивительную живучесть, – и в огне не горел, и в воде не тонул. Не человек, а какой-то кремень. Для Поришайлы дело оборачивалось таким неприятнейшим образом, что оставалось лишь ждать, когда Ледовой разберется в обстановке, выявит нападавших, а вот тогда…
– Что-то случилось, Артем Павлович? – решилась спросить Мила.
– Пожалуй, что так, – Поришайло сделал паузу. – В записях, добытых стараниями полковника, фигурирует одна женщина, гм… – Поришайло снова позволил себе паузу и Мила почувствовала, что шеф улыбается. – Эта женщина, гм, жена нашего с вами общего знакомого. Из записей можно сделать однозначные выводы о том, гм, что женившись на ней, наш с вами общий знакомый поступил несколько опрометчиво. Совершил ошибку, так сказать. – Поришайло опять умолк.
– Я слушаю, – не выдержала Мила.
– У нашего с вами знакомого – слабый тыл, Мила Сергеевна, – продолжал Поришайло с интонациями кота, добравшегося до хозяйских рыбок в аквариуме. – Я бы сказал, даже не тыл, г-м, а настоящий проходной двор, что ли…