– Брата и сестру Цветковых. Слышали про этот скандал?
– Конечно, слышал. Даже знаю некоторые подробности. У нас ведь антикварный рынок достаточно узкий…
– Там такая ситуация… Если в двух словах – они утверждают, что продавали честные картины, потом стали утверждать, что не продавали, а покупатель настаивает, что они продали ему фальшивки…
– А вы не думали, господин адвокат, – перебил меня Болдырев, – что тут тоже можно выстроить определенную схему с этими продажами и покупками?
– Какую же? – спросил я.
– Вот представьте себе: добросовестный продавец, то есть лицо, которое проводит все платежи от покупателя официально, у него есть результаты экспертизы с подтверждением подлинности, продает картину. Предмет сделки, предположим, подлинный Айвазовский или Шишкин. Покупатель, взяв картину, получает чеки, накладные и экспертизу. Так?
Я кивнул.
– Затем покупатель заказывает изготовление качественной копии и сдает ее на экспертизу. И получает заключение – фальшивка! Покупатель возвращает качественную копию продавцу, утверждая, что тот его обманул, и прилагает результат независимой экспертизы и платежные документы продавца. Теперь два варианта развития событий. Первый: продавец, не желая терять репутацию, забирает копию, возвращает деньги, извиняется, но при этом прекрасно понимает, что его обманули. Вариант номер два. Продавец, уверенный в своей правоте, отказывается выплачивать деньги и забирать копию. Тут покупатель делает заявление в милицию о мошенничестве и прикладывает идеальную доказательную базу в виде платежных документов, результатов независимой экспертизы и – внимание! – вещественного доказательства: качественной копии картины. Покупатель может подстраховаться – в момент приобретения картины с ним могут находиться его друзья, которые подтвердят факт совершения сделки. Действительно, при таких обстоятельствах возбуждение уголовного дела в отношении продавца гарантировано на сто процентов!
Последняя версия меня потрясла. Что же получается? – думал я, возвращаясь домой. Допустим, Кремнев поступил именно так: купил подлинные картины Киселева у моей клиентки, затем заказал у хороших художников копии и представил следствию документы о том, что он купил эти картины у Цветковой, и самое главное – хорошо выполненные копии. Оригиналы, конечно, остались у него. Надо сегодня же встретиться со следователем и изложить эту версию! Пусть проверяет.
Я сел в машину, прибавил газу и вскоре оказался в Москве. На мое счастье, в Следственном комитете рабочий день еще не закончился. Я позвонил Ирине.
– Могу ли я подняться и поговорить? – спросил я.
– Да, – ответила она, – если это так срочно.
– Да, очень срочно и важно!
Я почти бегом поднялся на второй этаж и влетел в кабинет Ирины.
– Ну вот, – сказал я, – теперь мне все ясно! Есть такая версия… – И я начал излагать то, что услышал от Петра Петровича.
Ирина внимательно выслушала меня и пожала плечами:
– Ну что же, такое вполне возможно. Но есть факты…
– Какие?
– Он не мог заказать эту картину у современных художников, потому что делали химическую экспертизу. Краски на картине – девятнадцатого века. Это первое. Второе – как нам стало только что известно, ваша, – Ирина выделила слово «ваша», – клиентка проходила стажировку в Лувре, во Франции.
– И что из этого следует?
– Очень многое. Она проходила стажировку именно в отделе реставрации и экспертизы частных коллекций Лувра.
Да, неожиданная информация! Теперь я запутался окончательно, не понимая, кто же из них мошенник – моя клиентка или тот, кто ее обманул. Или оба?
Уже месяц я работал по делу Светланы Васильевны Цветковой. За это время стал немного разбираться в экспертизе по картинам. Конечно, мне было далеко до полного объема знаний, но азы я знал.
Схема взаимодействия на антикварном рынке проста. Есть владелец картины. Он передает ее антиквару, который помогает картину продать. Обязательно эксперт подтверждает подлинность произведения искусства. И есть новый владелец шедевра. На каждой стадии сделки может вклиниться мошенник.
Подделки для российского антикварного рынка специально завозят в нашу страну из Европы. Схема очень простая, она требует только времени, выдержки и значительных финансовых вложений. Картину изготавливают в России и потом вывозят в Европу как не представляющую никакой художественной ценности. Там прогоняют через европейские аукционные дома, тем самым накручивая цену. В результате есть картина в дорогой раме, на обратной стороне много печатей европейских аукционных домов, и экспертам бывает трудно в подобной картине распознать подделку.
– Только во Франции, наверное, около двухсот аукционных домов. Второстепенные аукционы, предположим, в Ницце – там есть аукцион, который с удовольствием специализируется на русской тематике. На нем владельцы, обговаривая минимальный процент, покупают эти предметы, подтягивают цену и впоследствии могут сдать на аукцион национального уровня, более заметный.
В результате своеобразной аукционной карусели на картину, написанную под Шишкина или Айвазовского, есть и бумаги с такой же солидной стоимостью – в 50 или 100 тысяч долларов. И перед любителем русской живописи выкладывают на стол солидные документы. Избежать такой «разводки» непросто. В России часто покупают не картины, а документы. Это не коллекционирование, а инвестиции.
Ведь тот конечный покупатель, который приобретает уже на европейском аукционе этот фальсификат с консультациями, комментариями экспертов, которым не надо доверять, профан. Без этого эта схема была бы невозможна.
Спасение не только в честном антикваре. Главная защита от подделок – эксперты. Признанных специалистов чрезвычайно мало, и их слово ценится очень дорого.
По экспертизам у меня было так же много вопросов. Я специально поехал на консультацию в Третьяковскую галерею в Москве. Туда каждый понедельник приносят картины, чтобы определить, подлинник это или подделка. Там проводят комплексную техническую экспертизу, в частности, химический анализ – состав краски, исследование грунта…
Людмила Петровна стояла у истоков советской экспертизы. Сегодня она – старший научный сотрудник Третьяковской галереи. Невозможно подсчитать, сколько картин прошло через ее руки. Но она спокойно говорит об ошибках.
– Да, конечно, были ошибки. Некоторые из них, как говорится, сидят в памяти гвоздем. Одну картину мне бы очень хотелось снова взять в руки, потому что я теперь знаю, на чем меня обманули, и хочу проверить это.
Людмила Петровна любезно рассказала мне о тонкостях своего дела.
– Мы взяли на экспертизу известного русского художника Клевера «Зимний лес». Если, например, сейчас по результатам исследования мы обнаружим здесь титановые белила, дальше работать с этой картиной мы уже не будем, потому что, по нашим опытным данным, в 1915 году Клевер не мог применять титановые белила для своей картины. Мы видим, что здесь, конечно, очень большое содержание в данной точке цинковых и свинцовых белил. Вообще Клевер интересен – на каждом стволе у него очень много оттенков краски. Никакой поддельщик так тонко не напишет.