Ну с этими… — Он махнул в сторону ларька. — Так что они мне домой звонят, когда надо, и мы потом у ТЮЗа встречаемся. Или на Марата. Когда как… А на вокзале я просто так гуляю, с пацанами тусуюсь, зарабатываю…
Не, сегодня они мне не звонили, и вчера тоже. С того дня, как мы твою машину обнесли, — Леха покосился, догадавшись, что опрометчиво задел меня за живое, — больше еще не бомбили. У меня уж и деньги все закончились — даже на шаверму не хватает…
— Сочувствую. То есть адреса их, где живут, ты, конечно, не знаешь?
— Не-а… вроде где-то в центре. На «Владимирской».
— Хорошо, а как они выглядят? Ну приметы там, во что одеваются?
— Да по-разному одеваются. А приметы… Ну не знаю. Гоча такой здоровый шкаф, ростом с тебя, грузин.
— Да я уж догадался, что не русский!… А Казбек?
— А Казбек, наоборот, маленький — чуть побольше меня. Волосатый весь. Нос у него еще такой, как будто на сторону немного. Я сначала думал, может, боксер… Хотя, по сравнению с Гочей, он слабак, наверное, кто-то просто по морде дал…
Н— да, типичные Тарапунька и Штепсель -сладкая парочка. Стоп!
А ведь подобное описание я сегодня уже где-то слышал… Ну конечно!
Светка с утра в конторе рассказывала Горностаевой про жмурика неокочурившегося. Вроде как сходится — маленький, волосатый, зовут Казбеком.
А главное, нос этот, который чуть набок. Неужели в масть? Похоже. Ох, как похоже!
— Ладно, Леха. Слушай меня сюда, — я наконец-то отпустил его руку, и пацан с видимым облегчением вздохнул. — Вот тебе мой номер телефона, — я нацарапал на подвернувшейся бумажке номер Агентства, — когда Гоча с Казбеком объявятся, срочно перезвонишь. Спросишь дядю Витю. А если меня не будет, то Зураба Иосифовича, ему все расскажешь.
— Ага, а они меня потом за это прибьют…
Тебе, Леха, в данной ситуации больше меня бояться следует, веришь?… Ну вот. И не ссы, не прибьют.
Если, конечно, сам про наш разговор трепаться не будешь. А теперь на вот тебе денег — иди купи себе шаверму.
И в следующий раз думай башкой, прежде чем с черными подставляться.
Они ж тебя, если что, бросят одного и свалят. Как тогда отбиваться будешь, не думал?…
— Спасибо, дядя Витя, — первый раз за всю нашу беседу Леха обратился ко мне уважительно. — Я и сам уже думал с ними завязывать. — (Ага, так я тебе и поверил.) — А у вас никакой работы нет? А то я сделаю…
— Бомбануть, что ли, кого предлагаешь?
— Не обязательно. Можно просто поприкалываться. Ну там дерьмом дверь кому-нибудь измазать, почтовый ящик поджечь… или кирпич скинуть…
— В смысле на голову, что ли? — не врубился я.
— Не. На голову не буду — это уже статья. А вот на машину можно.
Мне один дядька (тут рядом живет) полтинник недавно дал, чтобы я с чердака на «тойоту» кирпич сверху сбросил.
— Не понял?…
— Да просто она у них во дворе постоянно паркуется — а сигнализация хреновая. Каждую ночь сама по себе включается и вопит как сумасшедшая, спать мешает. Ну и достала, в общем, эта тачка мужика. Пусть, говорит, хозяин теперь тоже помучается…
В моей голове промелькнула было мысль: а что, может, и правда, заказать Лехе — пусть на машину Скрипки кирпич сбросит или еще что-нибудь такое сотворит. Впрочем, если уж меня совсем прижмет, то я и сам что-либо подобное устрою. Еще и удовольствие получу. Но Лехе, кстати, за идею спасибо.
— Да нет, извини, брат, пока не надо.
— Ну я тогда пойду, похаваю, — неуверенно сказал Леха.
— Давай, счастливо. — Я протянул ему руку. — Но не забудь: если объявятся, сразу же отзвонись. Учти, я проверю. Ясно?
— Ясно, — ответил Леха и с моим полтинником, зажатым в кулаке, вполне довольный умчался в сторону «Колеса».
* * *
Я же отправился на поиски телефона-автомата, причем сделать это оказалось не так просто — ближайший работающий был обнаружен лишь в вестибюле метро. Шел уже седьмой час, и я рассчитывал, что Завгородняя, воспользовавшись отсутствием в конторе шефа, уже должна была свинтить домой. Так оно и вышло. После целой серии настойчивых гудков, Светка соизволила взять трубку:
— Света, привет, это я. Виктор…
— Да вроде здоровались уже сегодня, донжуан хренов! Ну как, догнал свою Танечку? Покаялся?
— Да подожди ты, я не об этом сейчас…
— А я об этом. Между прочим, ты знаешь, что твоя Ненашева Марине Борисовне дверью фингал на лбу поставила?
— Ничего страшного. В следующий раз не будет нос совать, куда ей не следует… Слушай, Свет. У меня действительно мало времени — монетки кончаются… Вспомни, ты сегодня Вальке рассказывала про черного, ну про того, которого за труп приняли. Его еще Казбеком звали.
— И что?
— Светочка, милая, ты адрес его помнишь? Или хотя бы дом, двор, ну куда ты ночью выезжала?
— Ну помню. Разъезжая, семнадцать. А квартиру… Это надо по сводке уточнять, я ж туда к нему не поднималась, больно надо. А тебе зачем?
— Да так, проверить хотел кое-что. Ладно, Свет, спасибо. Пока.
— Шах, подожди! А правда, что ты сегодня Скрипку на хуй послал?…
Ответить я не успел — короткие гудки оповестили, что отпущенный мне кредит времени иссяк. «А ведь поперла, поперла-таки карта», — и я решил, не откладывая в долгий ящик, незамедлительно провести встречу на высшем уровне с господином Казбеком. Если нынышней ночью его действительно отмудохали так, как это описывала Завгородняя, он, скорее всего, должен отлеживаться дома — даже несмотря на то, что брать бюллетень категорически отказался.
* * *
Вычислить номер квартиры, в которой обитает Казбек, особого труда не составило. Я подошел к сидящей во дворе на лавочке полусонной от жары бабуле, махнул перед нею своими журналистским «корочками» (которые издалека по внешнему виду и цвету ничем не отличались от ментовских) и официальным тоном поинтересовался, где живет потерпевший, которого сегодня ночью избили у семнадцатого дома. Бабуля, проникшись ко мне полным доверием, не только сообщила номер квартиры, но и поведала мне о том, что квартира коммунальная, а тот самый «черненький», которого избили, снимает в ней комнату. Сдает же ему эту самую комнату Маринка местная шалава, которая «на работу не ходит, каждый день выпивает и мужиков к себе водит». На мой вопрос о том, не выходил ли сегодня из дома потерпевший, старушка сообщила, что сидит здесь с утра, «черненький» не выходил, правда, она не ручается за те полчаса, что ходила в магазин за молоком.
Получив исчерпывающую информацию, я поблагодарил бабулю за оперативную смекалку и вошел в указанный подъезд. Поднявшись на третий этаж, я остановился у обшарпанной, провонявшей котами двери и перед тем, как позвонить, предусмотрительно снял часы, переложил их во внутренний карман и немного размял кисти рук. Заниматься психологической обработкой Казбека, как это было в случае с Лехой, я не собирался. Вот уже второй день меня не покидало острейшее желание набить кому-нибудь морду, и оно было не менее сильным, чем собственно желание найти эти чертовы фотографии.