– У тебя есть деньги! Я дам тебе много денег; все, что у меня есть, твое! Ты…

– «Все, что у меня есть, твое», – прищурился Рой. – Хорошее название для песни, Лилли.

– Тебе открыта дорога в лучшие школы, Рой. В Гарвард, Йелль – куда хочешь. У тебя прекрасные оценки, а с моими деньгами – с нашими деньгами…

– Слушай, Лилли, ты же знаешь, что эти деньги только для тебя. Так всегда было.

Она вздрогнула, словно ее ударили, лицо болезненно исказилось, и элегантный костюм сорок четвертого размера вдруг как-то повис на ней; это был жестокий урок – она получила от жизни все, но по большому счету – ничего. На секунду он почти уступил. Почти пожалел ее.

А потом она все испортила. Она начала реветь, как ребенок, что для Лилли Диллон было очень большой глупостью, и, довершая эту нелепую и смехотворную картину, добавила:

– Не будь таким жестоким. Рой. Пожалуйста, не надо. Ты разбиваешь мне сердце…

Рой громко засмеялся. Он не смог удержаться.

– Всего лишь сердце, Лилли? – спросил он.

3

Рой Диллон жил в гостинице «Гровенор-Карлтон». Название намекало на роскошь, которой на самом деле и не пахло. Никаких ста номеров и ста ванн, которыми будто бы славилась гостиница, здесь не было. В «Гровенор-Карлтон» было восемьдесят номеров и тридцать пять ванных комнат, включая общие ванные на этажах и два туалета в вестибюле, где не стояло ни одной ванны. Это было четырехэтажное здание с фасадом из белого песчаника и небольшим вестибюлем, пол которого был выложен мозаикой. Здесь работали пенсионеры, которые рады были служить за мизерное жалованье и бесплатное жилье. Негр-посыльный, у которого на голове красовалась старая фуражка проводника, был и швейцаром, и лифтером, и на подхвате. Так что сервис оставлял желать лучшего. Но, как однажды заметил владелец гостиницы, большой любитель поболтать, если кто-то чертовски спешит, то может мотать отсюда в один из отелей Беверли-Хиллз, где, без сомнения, снимет отличный номерок за полсотни долларов в день, тогда как в «Гровенор-Карлтон» эти деньги платили за месяц.

В целом эта гостиница ничем не отличалась от подобных ей «семейных» и «деловых» отелей, которые вытянулись вдоль Седьмой Западной, или Санта-Моники, или вдоль любой другой магистрали Западного Лос-Анджелеса; они вполне устраивали супругов-пенсионеров и служащих, которым нужно было местечко поближе к работе. Большинство постояльцев были мужчины – чиновники, белые воротнички и тому подобные типы, – поскольку у хозяина были предубеждения относительно незамужних дам.

– Я так скажу, мистер Диллон, – сказал он во время их первой встречи. – Если я сдаю комнату женщине, это значит, что комната должна быть с ванной. Я настаиваю на этом, потому что иначе она засядет в общем душе и будет целыми днями мыть голову, стирать свое белье, одежду и все, что только можно. Так вот, комната с ванной стоит минимум семнадцать долларов в неделю и почти восемьдесят в месяц, а это всего лишь плата за место, где ты спишь. И много ли таких цыпочек зарабатывает в месяц столько, чтобы платить за такой номер, есть в ресторанах, покупать наряды и всю эту липкую гадость для лица, которым их наделил Господь, и… скажите, мистер Диллон, вы чтите Господа Бога нашего?

Рой энергично кивнул; он ни разу не перебил хозяина. Люди – его бизнес, знать их – его задача. А узнать их можно было, только внимательно выслушав.

– Я тоже. Я и моя жена-покойница, черт ее возьми – упокой Господь ее душу; мы одновременно с ней пришли к вере. Это было тридцать семь лет назад, в Техасе, в Уичита-Фоллз, где у меня был мой первый отель. Именно там я начал понимать, что к чему у этих цыпочек. У них нет денег на гостиницу, и заработать их они могут одним-единственным способом. Продавая сами понимаете что – больше у них ничего и нет. Поначалу они занимаются этим, чтобы просто свести концы с концами. Однако очень быстро входят во вкус и круглые сутки не вылезают из постели, что, черт возьми, вполне их устраивает. А разве много от них требуется? Только раздвинь ножки – и деньги потекут рекой; какое им дело до того, что гостиница приобретет дурную славу?

Я вам вот что скажу, мистер Диллон. У меня было много гостиниц в этой чудесной стране, и одно я знаю точно: шлюхи и отель – вещи несовместимые. Это против Божьего закона и против людского закона. Конечно, вы скажете, что полиция слишком занята ловлей настоящих преступников и ей дела нет до шлюх, но с этого, как говорится, все и начинается, и я тут никого не защищаю. А я о том, что нужно чуть больше предосторожности. Если не пускать цыпочек, потом не будет и шлюшек, и репутация у вашей гостиницы будет такая же чистенькая, как у моей, и никаких полицейских, которые вьются вокруг да около. Если, к примеру, сюда зайдет коп, то мне сразу все ясно – это новичок, и я ему говорю: вы заходите сюда, после того как справитесь обо мне у начальства. И он никогда не возвращается, мистер Диллон, потому что ему, будь он неладен, становится ясно: здесь гостиница, а не какой-нибудь бордель.

– Рад это слышать, мистер Симмс, – искренне ответил Рой. – Я всегда очень тщательно выбираю место, где жить.

– И правильно. Так и надо, – ответил Симмс. – Ну а теперь давайте-ка посмотрим, что у нас имеется. Вы хотите двухкомнатный номер, – скажем, гостиная, спальня и ванная комната. На самом деле такие номера тут не очень популярны. Поэтому мы поделили их пополам – один номер с ванной и один без. Впрочем…

Он открыл дверь и ввел будущего жильца в просторную спальню: высокие потолки говорили о том, что построена она была еще до войны. В ней была дверь, которая открывалась в соседнюю комнату, почти точную копию спальни, только без ванной. Когда-то это был двухкомнатный номер, и Симмс уверил Роя, что его легко можно восстановить.

– Уберем отсюда всю спальную мебель, поставим стол, кушетку, мягкие кресла, в общем, все, что захотите. Мебель у нас отменная, можете сами посмотреть.

Диллон сказал, что хотел бы на нее взглянуть, и Симмс проводил его в подвал на склад. Конечно, за свою жизнь он видел мебель и получше, но и эта оказалась вполне приличной и удобной, к тому же он не ожидал, да и не хотел ничего экстраординарного. Ему нужно было выдерживать определенный стиль. Стиль молодого человека, живущего не в роскоши, но в достатке и вполне этим довольного.

Рой поинтересовался платой за номер. Симмс начал издалека, указав на два фактора: необходимость привлечения высококлассной клиентуры (а на меньшее он, Господь свидетель, не согласен), а также необходимость получения дохода, что нынче для богобоязненного человека жуть как тяжело.

– Некоторые деревенские дурни, которых мы тут селим, вернее, которые пытаются сюда пролезть, готовы скандалить из-за каждой перегоревшей лампочки. Им невозможно угодить, понимаете? Есть такие проныры – чем больше имеют, тем больше хочется. Но так дела и делаются, или, как говорили у нас в Уичита-Фоллз, если не можешь поставить столб, не рой яму. Скажем, сто двадцать пять в месяц, мистер Диллон.

– Вполне разумно, – улыбнулся Рой. – Согласен.