— Забудь об этом. — Я улыбнулся ей. — Что я могу знать о таких вещах? Тебе пора в город.
Я встал и начал убирать со стола. После долгой паузы она тоже поднялась, но не сделала ни шагу к двери. Я взял ее за плечи и слегка встряхнул.
— Я же говорил, — усмехнулся я. — Это место действует тебе на нервы. Тебе надо съездить куда-нибудь на уик-энд.
Она слабо улыбнулась, все еще бледная как стена.
— Было бы неплохо. Только некуда.
— Что-нибудь найдется, — возразил я. — У тебя есть родные?
— Сестра в Бронксе, но…
— Ты с ней в ладах? Она сможет дать тебе алиби, если Джейк начнет расспрашивать?
— Ну, я не… А зачем? — Она нахмурилась, недоуменно моргая; и я подумал, что ошибся в ней или повел дело слишком круто. Потом она рассмеялась тихим, хрипловатым смешком. — Паренек! — сказала она. — Не говорила ли я, что ты жулик? Постой, Карл. Будет довольно странно, если мы оба…
— Не оба, — прервал ее я. — Не волнуйся, я все устрою.
— Хорошо, Карл. — Она быстро кивнула. — Ты не… ты не думаешь, что я шлюха, правда? Просто я…
— Нет, — сказал я. — Ты не шлюха.
— Я живу с человеком так долго, как только могу, но если все кончено, значит, кончено. Я больше не хочу иметь с ним ничего общего. Понимаешь, Карл?
— Понимаю, — кивнул я. — А теперь уходи, ладно? Или, если хочешь, оставайся дома, а я уйду. Нельзя, чтобы мы болтались здесь вдвоем.
— Ладно, милый, уже ухожу. Я… Да брось ты эти тарелки. Руфь все уберет.
— Вы когда-нибудь уйдете, мадам? — спросил я. Она засмеялась, поцеловала меня и ушла.
Я помыл посуду и убрал ее со стола. Потом откопал старый заржавленный молоток и отправился с ним на задний двор. У забора лежал какой-то разбитый ящик. Я вытащил из него пару гвоздей, вернулся к крыльцу и подошел к воротам.
На первый взгляд работа была легкая — просто закрепить на гвоздях разболтанные петли. Но после этого створки наотрез отказались открываться — проще было оторвать их, чем открыть.
Я все еще трудился над воротами, когда из пекарни явился мистер Кендэлл, который вернулся домой к обеду.
— А!.. — воскликнул он одобрительно. — Я вижу, вы очень похожи на меня, мистер Бигелоу. Любите занять себя каким-нибудь делом.
— Верно, — ответил я. — Это помогает скоротать время.
— Я слышал, что прошлой ночью у вас были… э-э… некоторые трудности. Я рад, что вы восприняли их с присущей вам выдержкой. Не хочу, чтобы мои слова позвучали… м-м… самонадеянно, но я принимаю глубокое и искреннее участие в ваших делах, мистер Бигелоу. Я был бы очень разочарован, если бы вы отказались от своих планов из-за выходки пьяного дурака.
Я ответил «да», или «спасибо», или что-то в этом роде.
— Ну что ж, — сказал он, — пойдемте в дом? Полагаю, обед уже готов.
Я ответил, что только что закончил завтракать.
— Боюсь, вам придется обедать в одиночестве, мистер Кендэлл. Миссис Уинрой отправилась в город, а мистер Уинрой, как видно, тоже не придет.
— Я поговорю с Руфью, — быстро сказал он. — Бедняжка вечно страдает из-за всяких пустяков.
Он вошел внутрь, а я вернулся к работе. Через минуту он снова появился на крыльце.
— Мистер Бигелоу, — позвал он. — Вы не знаете, где может быть Руфь?
— Я ее сегодня не видел, — ответил я. — А что, она должна прийти домой к полудню?
— Разумеется, должна! Обязательно! — Он говорил немного недовольным тоном. — Ее утренние занятия заканчиваются в одиннадцать, и она всегда приходит сюда в половине двенадцатого, чтобы приготовить обед.
— Ясно, — сказал я и снова поднял молоток. Он начал беспокойно ходить у крыльца.
— Не понимаю, — нахмурился он. — Она всегда приходит в половине двенадцатого. Она должна приготовить обед и убрать постели, прежде чем снова отправится в колледж.
— Понятно, — кивнул я. — Вот как, значит, она делает.
Я закончил чинить ворота. Я закурил сигарету и присел на ступеньки отдохнуть.
Руфь. Руфь… После этой ночи я боялся с ней встретиться. Она сама хотела этого, пришла ко мне тайком — да, да, сама пришла — и потом сказала, что все в порядке. Но эта беззащитная, эта беспомощная — эта детская…
Но теперь я хотел ее увидеть. Я хотел этого больше всего на свете. Словно вместе с ней ушла и часть меня.
Я погасил сигарету. Выбросив ее, я закурил другую. Я подумал о том, как она — совсем как я — ковыляет на этом костыле, опустив голову, боясь смотреть на людей и боясь, что они смотрят на нее. Ты делаешь все, что можешь, но этого все равно недостаточно. Ты низко склоняешь голову и сжимаешься в точку. Стараешься поскорее прошмыгнуть мимо…
Я встал и пошел вокруг дома. Я почти побежал… Кендэлл сказал, что она всегда приходит в половине двенадцатого. Ей надо быть здесь, чтобы выполнить работу, которую она должна сделать. И она торопится, чтобы успеть. Она спешит изо всех сил.
Я распахнул наружные ворота и взглянул на улицу, убегавшую вдоль высокой ограды. Как раз в этот момент она повернула на улочку, хватаясь за забор и орудуя костылем вместо трости.
В этот момент меня замутило еще сильней, чем утром. Но потом тошнота вдруг прошла и сменилась гневом. Я побежал ей навстречу, проклиная весь свет и каждого его жителя.
— Ради бога, дорогая! — Я выхватил у нее костыль и перекинул ее руку через свое плечо. — Тебе плохо? Постой, давай посмотрим, что…
— Нет! — простонала она. — Нет, я просто обопрусь на тебя, вот так…
Ее лицо было испачкано, левая сторона пальто измазана в грязи и пыли. Очевидно, у нее развинтился костыль, она упала и тяжело ушиблась.
— Где это случилось? — спросил я. — Почему ты не позвала на помощь? Господи, малышка, ты не должна…
— Быстрее! — сказала она, тяжело дыша. — Пожалуйста, Карл.
Я поспешил, позволив ей использовать меня в качестве опоры. И перестал задавать ей дурацкие вопросы. Какая разница, где это с ней случилось, сколько кварталов она сюда тащилась — два или шесть, две тысячи миль или шесть тысяч?
Я провел ее через двор и вверх по ступенькам. Быстрее, быстрее, мы слились в одно целое. Ее колотящееся сердце — оно стучало так сильно, что едва не выпрыгивало из груди, — стало моим сердцем.
Я помог ей войти в кухню и усадил на стул. Она попыталась встать, но я резко толкнул ее вниз.
— Сиди здесь! — сказал я. — Слышишь, черт возьми, сиди на месте! Если ты встанешь, клянусь богом, я тебя побью!
— Я не могу! Миссис Уинрой…
— Послушай, — сказал я. — Ты меня слушаешь, Руфь? Все будет в порядке.
— Нет! — Она качалась на стуле и беспомощно рыдала. — Ты не понимаешь. Ты ничего не знаешь. Она меня уволит, и я не могу… я не должна…