— Наданный моменту меня недостача на… восемьсот… ну, или на девятьсот…
— Восемьсот или девятьсот чего? — Тон Сантоса был резок. Он сел во главе заваленного бумагами стола. — Сумма немалая. Так нельзя ли как-то поточнее?
— Восемьсот или девятьсот миллионов. Евро.
— Восемьсот или девятьсот миллионов евро. — Сантос закрыл глаза и тяжко вздохнул, потом резко вскочил. — Нет, вот ведь чудеса! Каких-нибудь несколько месяцев назад недостача даже в пятьдесят миллионов расценивалась как конец света, а теперь это у нас просто малая погрешность.
Он потянулся к жестяной банке, встряхнул ее и откупорил.
— Это нас облигации подвели, — продолжал Гери, снова нацепив очки и склонившись над монитором. — От целого портфеля, считай, ничего не осталось. Остальное за счет колебаний курса и двойной бухгалтерии.
— А я думал, мы от таких вещей застрахованы.
— От таких вещей застраховаться нельзя.
— А депозиты и вклады лиги? — спросил Сантос с оттенком слабой надежды в голосе.
— Антонио, от уставного капитала банка не осталось ничего, — медленно и отчетливо проговорил Гери. — Ни-че-го!
Сантос недовольно фыркнул и отодвинул от себя банку.
— Ладно. Это даже упрощает дело. В таком случае мне стоит беспокоиться только за себя. Что там у меня в итоге получается?
— Я ликвидировал все, что мог, — сказал Гери, словно извиняясь. — Основная часть утрачена, а то, что осталось от вашего портфеля, продать будет не так просто. Тут недели понадобятся.
— А денег сколько? — раздраженно спросил Сантос.
— Три, может быть, четыре миллиона.
— Да, еле-еле наскребешь на какое-нибудь шале, — усмехнулся Сантос. — Ладно, а с акциями у меня там что?
— Их я тоже уже посчитал, они входят в эти три миллиона. Не посчитал только пока ваши траты в Лас-Вегасе на прошлой неделе, — напомнил с укоризной в голосе Гери.
Сантос долго молчал, потом поднялся.
— Ну что ж, прекрасно. Что имеем, то имеем, а что имеем, того недостаточно… Картина мне нужна.
— Вы нашли покупателя?
— Сербы готовы ее у меня с руками оторвать за двадцать миллионов, — сказал Сантос с улыбкой. — Сегодня вечером вылетаю к ним.
— А часы?
— Одни я уже получил, а вторые в пути. Третьи получу вечером от Де Луки или Моретти. Они всегда свои носят.
— Они вам этого так просто не спустят, — заметил Гери, закрывая файл.
— Как они меня остановят, если будут мертвы? — Сантос повел плечами и, зайдя за стул Гери, встал сзади.
— За каждого, кого вы убьете, лига выставит еще двоих. Всех-то убить не удастся. Они в конце концов до вас доберутся.
— Как? — Сантос опять передернул плечами и подошел еще ближе — теперь ему были видны даже пигментные пятна и прожилки пониже волос на шее Гери. — Мир велик, а о том, куда я направляюсь, знаешь только ты, и больше никто.
— Я им ни за что не скажу, вы же знаете, — поспешил уверить его Гери, продолжая сидеть прямо и не оборачиваясь.
— Ну, как раз это я знаю. — С этими словами Сантос улыбнулся, обхватил левой рукой Гери за горло и оторвал его от стула. Гери задрыгал ногами, схватился за какую-то папку, выронил ее, рассыпав по полу бумаги. Тогда, правой рукой схватив Гери за подбородок, Сантос резко дернул его в сторону и свернул бедолаге шею.
Близ Ангиллара Сабиза, северо-западные окрестности Рима, 19 марта, 21:56
— Дернете по глоточку?
Держа в руке потертую походную фляжку, Фабио Контарелли обернулся к ним с переднего сиденья. Лет сорока пяти, низкорослый и пузатый, добродушием и веселостью он походил на деревенского всеобщего любимца, с которым всяк на короткой ноге и для которого мясник всегда припасет лучшую вырезку. Одет он был неряшливо, в какие-то обноски; коричневое от загара лицо, изборожденное морщинами, походило на пересохшее речное русло, зато в зеленых глазах игриво плясал озорной огонек. Понятное дело, что ему нечего было особенно предложить Аллегре и Тому взамен всех мерзостей, увиденных ими в подвале его дома.
— Нет. — Аллегра отказалась, и Том последовал ее примеру.
Пожав плечами, Контарелли глотнул из фляги сам и снова отвернулся, уставившись на дорогу, по которой трясся заляпанный грязью «лендкрузер».
— И давно ты занимаешься «черным копательством»? — поинтересовался Том.
— Да с тех пор, как мальчишкой был, — с гордостью проговорил Контарелли. Он тараторил быстро, в основном по-итальянски, и зычный басовитый голос как-то не очень соответствовал его облику. — Это у меня, знаете ли, в крови. Я с отцом ходил в поля. В те времена земля кишела осколками и черепками, и обломки статуй сами лезли наружу, только плугом копни. Вот тогда-то я и понял, что там, под землей, есть другой мир. — Он сделал ностальгический жест в сторону окошка, за которым простирались изборожденные землетрясениями поля, уже покрывшиеся пеленой ночной мглы. — Я продал, что нашел, на рынке, на вырученные деньги накупил книг, из них узнал, какова ценность этих древностей, ну и с тех пор шел в гору. Сейчас я capo di zona, глава бригады, и в этом вся моя жизнь.
— И ты всегда выходишь в поля по ночам?
— От местности зависит. — Контарелли прикурил сигарету от предыдущего бычка, ногти у него были обломанными и грязными. Всем своим видом он излучал гордость, его буквально распирало. — Если участок большой, то мы предлагаем владельцу долю с прибыли. Потом мои ребята приезжают туда днем с бульдозером и в касках. Если кто задает вопросы, то для них мы строители. Если снова задают вопросы, отмазываемся деньгами. Или затыкаем рты.
Аллегра почувствовала прилив гнева, забыв об опасности, исходившей в том числе и от сидевшего рядом с ними на заднем сиденье вооруженного человека. Она уже много чего увидела, и теперь знала, что это не просто «черное ко-пательство». Это был самый настоящий вандализм по отношению к культурным ценностям — ведь своими варварскими бульдозерными методами Контарелли наверняка уничтожал больше, чем находил. И он еще так радостно хвастается своими достижениями!
— И тебя никто никогда не застукал за этим занятием? — поспешил задать вопрос Том, видя, что Аллегра готова взорваться.
— А ты поди найди нас. Не пойман — не вор! — Контарелли усмехнулся. — Карабинеры, конечно, ищут, рыскают, но захоронений-то и античных вилл под землей тысячи, полиции повсюду не успеть. Особенно сейчас, когда им стало не до нас, когда политики вопят об иммигрантах, наркотиках и терроризме. Хотите верьте, хотите нет, а несколько лет назад я даже выгреб подчистую три захоронения под самым носом у полиции — на поле прямо рядом с полицейским участком в Витербо. И если уж они нас там не сграбастали, то здесь и подавно не словят.
Он весело расхохотался, хлопнув по ляжке водителя.