— Кораблев, выйди…
Старик вздохнул, ссутулился на всякий случай и зашаркал к выходу — в коридоре его ждали дежурный в форме и какой-то плечистый плешивый крепыш в дорогом пиджаке, шелковой рубахе и лакированных штиблетах.
— Гости к тебе, — сказал дежурный, отворачиваясь от Василия Михайловича. — Ты переговори пока, а я через пару минут подойду…
«Вертухай» оглянулся и быстро ушел в дежурку — старик с крепышом остались одни посреди коридора. Лысый наклонился к Василию Михайловичу и забасил приглушенно:
— Ты, что ли, Кораблев?
— А что нужно? — пожал плечами старик.
Плешивый взял его за лацкан и легонько поддернул к себе:
— Слушай сюда, дед… Если жить хочешь — скажешь нам, кто тебя нанял, понял?
— Кому — вам? — оставаясь внешне спокойным, переспросил Кораблев.
Крепыш засопел, раздражаясь:
— Слышь ты, не выебывайся! Под придурка косишь? Мы тебя, пидораса на нитки расплетем, понял? Короче — думай до утра… Слышь — завтра с мусорами никуда не едешь, а вызовешь адвоката Бельсона, понял? Ему скажешь, кто тебя, падлу, нанял… Въехал, бля? Ты — курок, овца, бля, ты нам не нужен… Скажешь все — живи, сопи дальше в две дырки… Понял, бля? Адвокату скажешь, а ментам — ни слова, понял? Дальше — не твое дело. Не скажешь — из-под земли достанем, разорвем… Короче — ты покойник, понял?
Кораблев слушал молча и ничего не отвечал, хотя не понять плешивого был? трудно. Лихо, однако, ребятки Антибиотика работают, ничего не скажешь… И про «уличную» узнали… Вот тебе и РУОП — протекает, как таз дырявый… Крепыш помолчал немного, а потом, не дождавшись ответа, забубнил снова:
— Слышь — еще раз для усвоения — завтра вызовешь Бельсона, расскажешь ему все… Не скажешь — тебе пиздец, бля… На ломти пустим пидораса…
Плешивый слегка оттолкнул от себя Василия Михайловича и, резко повернувшись, пошел по коридору уверенной походкой. Старик смотрел ему вслед сузившимися глазами и давил в себе внезапно вспыхнувшее острое желание догнать этого бугая и раздавить ему кадык — плешивый бы даже понять ничего не успел, потому что он явно никогда раньше не сталкивался с настоящими профессионалами… Может быть, Кораблев и не выдержал бы — но его остановила мысль о Катерине… Да, конечно… Это — главное… Все остальное — потом, потом… Из дежурки выскочил вертухай, оглянулся воровато, подошел к Василию Михайловичу и молча втолкнул его обратно в камеру… Кораблев попил воды из-под крана, медленно прошел к своей шконке, сел…
«…Ну, вот и все, Вася… Похоже, что финиш… А чему, собственно, удивляться, я ведь ждал чего-то подобного, не думал только, что они так быстро успеют… Серьезные, однако, возможности у Антибиотика… Интересно, за что этот дежурный свиданку организовать подписался — наверняка ведь за ерунду какую-нибудь — за пару пузырей с шоколадкой… Тварь… Да, катится страна, сыпется все… Ладно, бог с ними. Может, выкручусь еще? Как? А, может, действительно Никитке этому открыться, попробовать вместе сыграть? Нет, иллюзии это… Не пойдет Кудасов на такое, не станет он Катерину отпускать — у него правда своя, ему заказчица нужна… он Катьку возьмет и наизнанку вывернет, чтобы до Антибиотика добраться… Взять — возьмет, а уберечь все равно не сможет… Нет, пустое это, нечего себе голову забивать… Надо все делать, как с самого начала решил… Может быть потом, после Сенной… Если будет это „потом“… Да, Вася, похоже, что отыграл ты свою партию… Глупо как получилось все… Ладно, на войне, как на войне… Надо чистое приготовить…»
Старик встрепенулся, слез с нар, аккуратно и не торопясь расстегнул пуговицы на рубашке, подошел к раковине и, стараясь не очень шуметь, начал намыливать тонкую ткань. Потом он несколько раз прополоскал рубашку, тщательно отжал ее, помахал ей в воздухе, стряхивая водную пыль… Утюга в камере не было, поэтому Кораблев разгладил влажную ткань руками, потом лег на шконку, а рубаху положил сверху, чтобы высушить ее своим телом. Задремал старик лишь под утро… И приснилась ему Прага…
* * *
Тринадцатого ноября рабочий день в 15-ом отделе РУОПа начался рано — в 7.30 в кабинете уже вовсю работал Витя Савельев, заканчивая наносить цветными карандашами на лист ватмана схему расстановки «сил и средств», привлеченных для проведения «уличной» на Сенной. Витя специально пришел так рано, чтобы успеть занять стол, и, чтобы никто не мешал ему рисовать — все-таки маловат был тридцатиметровый кабинет для тридцати офицеров, тесно в нем было… Это только снаружи дом на Литейном кажется очень Большим, а те, кто в нем работают, знают, какой он на самом деле маленький и тесный… Хотя — опять же, для кого как — генералы-то сидели в очень даже просторных кабинетах, с кондиционерами, холодильниками и персональными сортирчиками… А опера — опера не баре, могут и потесниться, преодоление тягот и невзгод, как известно развивает фантазию и сообразительность… И вообще, золотое есть правило — если тебе что-то не нравится — давай, пиши рапорт…
Витя Савельев был человеком очень аккуратным и обладал, как писали в характеристиках, «высокой штабной культурой» — за что ему и поручали всегда вычерчивать разные схемы — никто лучше Вити не умел «поднимать в цвете» разные графики, планы и карты… Савельев любил расчерчивать схемы стоя, крутясь вокруг стола — он вообще не любил сидеть, когда Витя долго сидел, у него начинало ныть колено, зацепленное картечью из обреза в девяносто первом году… Схема получалась красивой — Савельев посмотрел на лист ватмана и, улыбнувшись, подумал, что нынешняя «уличная» превращается в настоящую войсковую операцию…
Смех смехом, а на самом-то деле Витя был не так уж и далек от истины, потому что планом предусматривалось непосредственное участие в «мероприятии» более ста человек.
Савельев, посвистывая, наносил на бумагу условные знаки, означавшие дислокацию групп — с особым старанием он изобразил место расположения девятой группы, которая должна была находиться в автомобиле «Жигули» седьмой модели на площадке непосредственно у магазина «Океан». Дело в том, что группа эта, согласно плану, состояла всего из двух человек — из самого Савельева и Наташи Карелиной. Вите и лейтенанту Карелиной предстояло изображать влюбленную парочку — учитывая то обстоятельство, что Натаха была девчонкой симпатичной, Савельев предвкушал приятные эмоции во время «уличной»…
…Кабинет постепенно наполнялся народом и Витя торопился закончить работу — каждый ведь норовил какую-нибудь шуточку отпустить, да и вообще — тяжело рисовать, когда мимо тебя ежеминутно кто-нибудь протискивается…
К приходу Кудасова схема была уже практически готова — Никита Никитич окинул «шедевр» взглядом и сдержанно похвалил Савельева. Витя польщено улыбнулся, посмотрел еще раз на лист, а потом предложил шефу:
— Никита Никитич, гляньте… Вот тут, у дома шестьдесят пять по каналу Грибоедова… Сюда бы еще одну группу — для надежности, уголок перекрыть, а?
Кудасов подумал немного и кивнул:
— Ладно… Ставь туда Лешку Семенова с его «вездеходом» и группу из трех человек — старшим Усачев будет… Давай, заканчивай скорее, надо еще всю эту красоту утвердить и подписать.