Прижимаясь спиной к стене и сжимая во взмокшей руке пистолет, Челищев стал медленно подниматься. Ему казалось, что он очень громко дышит, и Сергей остановился, выравнивая дыхание. Страх не отпускал, заставлял крепче стискивать оружие. На мгновение Сергею захотелось повернуться и выбежать из подъезда, но потом ему стало стыдно: «Что-то ты, дядя Сережа, совсем дошел — темноты боишься, как маленький. Так действительно крыша может поехать. Взрослый мужик, а такой херней страдаешь…» — Уговаривая себя таким образом, он поднялся до своей двери, облегченно вздохнул, снял ладонь с рукоятки ТТ и полез в карман куртки за ключами.
И в этот момент сверху, от окошка у мусоропровода, на него прыгнул человек с тусклым лезвием в правой руке. Сергей, почувствовав колебание воздуха, успел лишь повернуться к нападавшему, но удара ножом увидеть не смог. Направление удара было выбрано грамотно и точно — в левое подреберье, снизу вверх к сердцу, и не повстречайся нож с засунутым за ремень брюк на левом бедре пистолетом, быть бы Челищеву покойником. Но сталь ударилась о сталь, и лезвие скользнуло мимо, с противным скрипом распарывая кожу куртки. Сила удара была такова, что Челищева отшвырнуло в угол. В слабых отблесках света, падавших из окна на лестницу, Сергей увидел, как нападавший оскалил зубы, показавшиеся в темноте невероятно белыми, выставил вперед правую ногу и, крутанув кистью, описал клинком в засвистевшем воздухе стремительную восьмерку.
«Сейчас он меня убьет», — отрешенно подумал Челищев, но его правая рука жила самостоятельной жизнью. По крайней мере Сергей сам не понял, как успел выхватить оружие и сбросить его с предохранителя. Предохранитель щелкнул негромко, но гуттаперчевый человек с ножом, видимо, хорошо знал, что последует за этим звуком. Он резко присел и прыгнул вниз, через один лестничный пролет, потом через другой, и Челищев потерял его из вида. Звук еще одного прыжка, еще, потом несколько быстрых шагов и хлопок входной двери. И снова тихо, только сердце колотится о ребра да в висках кровь стучит.
Нападение, короткая схватка и стремительное бегство нападавшего заняли всего несколько секунд, и Челищев, держа перед собой трясущийся ствол, даже спросил себя: а не привиделось ли ему все это? Но саднил от мощного удара левый бок, а через распоротую куртку проникал холодный воздух.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Сергей, еле переставляя ватные ноги и вытянув пистолет перед собой, пошел вниз. Его била крупная дрожь, он что-то бормотал, но сам не мог разобрать что.
Освещаемый тусклым светом фонаря двор был пуст. Судорожно крутя головой, Челищев выбежал через подворотню на улицу. Попавшийся ему навстречу случайный поздний прохожий ойкнул, увидев пистолет, и бросился бежать. Сергей вернулся во двор и подошел к своей машине. Внезапно ему пришло в голову, что тот, кто едва не убил его, может быть где-то рядом и сейчас спокойно прицеливается в большую глупую мишень.
Челищева снова затрясло, он быстро открыл машину и сунул ключ в замок зажигания. Не успевший остыть двигатель взревел и вынес «вольво» через подворотню на улицу. Сергей лихорадочно вертел руль, и машину кидало из стороны в сторону, словно ее водитель был вдребезги пьян. Челищев положил ТТ на правое сиденье рядом с собой и погнал по городу.
Никто не преследовал его, ночной Питер был пустынен и мрачен, но Челищев упрямо накручивал километр за километром, поминутно озираясь через плечо. Лишь пролетев на бешеной скорости по набережной мимо «Крестов», Сергей почувствовал, что к нему вернулась способность спокойно думать. У Большеохтинского моста он затормозил и достал из пачки сигарету. Пальцы все еще мелко подрагивали, но руки уже не тряслись. Сделав несколько затяжек, он ощутил резкую боль в левой стороне груди. Сунув руку за пазуху, Сергей попал пальцами в липкую теплоту. Видимо, нож, скользнув по пистолету, все-таки задел тело, а лезвие было настолько острым, что сразу боль не почувствовалась. Осторожно прощупав бок, Челищев убедился, что рана неглубокая, и, докурив, он снова тронул машину.
До переулка Гривцова, где была квартира, ключи от которой ему отдал Сашок, Сергей добрался без приключений.
Квартиру он нашел быстро и, поднимаясь по отдельной узкой лестнице, держал перед собой ТТ, хотя кто его мог ждать у дверей, к которым он подходил впервые в жизни?
Судя по образцовому гостиничному порядку, в квартире давно уже никто не жил, но отсутствие пыли и запаха затхлости говорило о том, что ее недавно навещали. Сергей запер за собой дверь на все возможные замки, позажигал свет во всех комнатах и начал искать аптечку. Ее он обнаружил в ванной. Выцветшая этикетка на пузырьке с перекисью водорода не внушала большого доверия, но, когда Челищев начал обрабатывать рану, бесцветная жидкость зашипела на крови вполне добросовестно. Кровь почти остановилась, по крайней мере Сергей надеялся, что к утру края раны стянутся.
Еды в квартире никакой не было, и Челищев понял, что укладываться спать придется на голодный желудок. Впрочем, недалеко был ночной магазин, но Сергею совсем не хотелось выходить на улицу. «Ладно, дотерплю до утра, а там Сашку позвоню, чтоб еды притащил. Сейчас-то ему звонить бесполезно — дрыхнет без задних ног», — подумал Сергей, но телефонную трубку «Дельты» все же достал: Антибиотика после всего случившегося побеспокоить было вполне уместно. Челищев набрал номер его радиотелефона и, сев в кресло и закурив, долго слушал гудки, на которые никто не отвечал. Виктор Палыч предупреждал, что звонить ему по этому номеру можно лишь в случае крайней необходимости. Наконец гудки прервались знакомым недовольным голосом:
— Ну, кто там еще?
Антибиотик, видимо, был не один — в трубке слышался приглушенный смех и женский голос. Или голоса.
— Это Челищев, — Сергей кашлянул и, затянувшись сигаретой, спросил: — Вас, Виктор Палыч, не удивляет, что я вам звоню?
Антибиотик от такой наглости онемел на некоторое время, по крайней мере пауза в трубке была долгой, а потом Виктор Палыч ответил преувеличенно спокойно, видимо, еле сдерживаясь, чтоб не сорваться на матерный ор:
— Ты, Сережа, в курсе — сколько времени? Или тебе часы подарить?
— Нет, спасибо, часы у меня хорошие, — ответил Челищев, мельком глянув на отцовскую «Сейку». — Просто я полагал, что вы сильно удивитесь, услышав мой голос, в то время как по всем расчетам я должен был бы уже остывать в собственном подъезде с финкой в боку.
— Что?! Ты что мелешь? — голос Антибиотика загустел. — Да тихо вы, мокрощелки! — гаркнул он куда-то в сторону.
— Складно получается, Виктор Палыч: работа сделана, утром меня находят, зарезанного злыми хулиганами, а на мертвого и долю отдербанивать не надо — покойники, они ведь народ непритязательный… Антибиотик на другом конце аж задохнулся:
— Да ты… Ты что за фуфло мне вкручиваешь?! Предьявы какие-то строишь, набухался опять, что ли?!
Потом, видимо, сообразив, что с Челищевым действительно происходит что-то неладное, Виктор Палыч сбавил тон:
— Ладно, Сережа, кончай пургу мести. Через полчаса жду тебя на углу Невского и Восстания. Приедешь — все обсудим, нечего серьезные разговоры по телефону вести.