— Слышал, — уклончиво ответил Сергей.
— Мы в этом проекте, если он, конечно, пойдет, и на твою помощь рассчитываем: естественно, не за бесплатно, фирмачи бюджет большой закладывают… Челищев вежливо улыбнулся и покачал головой:
— Я, Игорюша, больше в прокуратуре не работаю. Я теперь частным сыском занимаюсь, зарплата больше и начальства меньше… Цой от удивления поперхнулся чаем:
— Ну?! А я-то думаю, куда ты пропал… Ну и правильно, не фига на государство горбатиться, оно никогда не оценит… Слушай, так честный сыск — это тоже то, что нужно. Мы бы и этот аспект в фильме затронули, заодно твоей конторе рекламу на Западе бы сделали… Челищеву с трудом удалось направить разговор в нужное ему русло.
— Я, собственно, что зашел-то… У тебя, помнится, скрытая камера была, а у меня сейчас как раз один заказ выгодный появился — клиентка мужа в изменах подозревает. Она — актриса, на гастроли, на съемки уедет, а ее благоверный якобы времени даром не теряет. Она бы давно с ним развелась, но он прописан в ее квартире и выписываться не собирается, поэтому ей и нужны зримые, так сказать, доказательства гнусности его натуры… Игорь хитро прищурился и спросил:
— Это ты, хватая неверных мужей за жопы, столько седины заработал?
— Именно! — рассмеялся Челищев. — Знаешь каково — наблюдать и облизываться?
Цой встал и открыл большой металлический шкаф, в котором хранилась аппаратура:
— Насчет скрытой камеры — никаких проблем! Она у нас, если честно, лежит без дела, раза три ее всего использовали, и то — для понта.
Игорь подробно объяснил Сергею, как пользоваться аппаратурой, потом они провели пробную запись, и Челищев засобирался домой.
— Игорь, сколько я тебе должен за аренду техники?
Цой замахал руками:
— Мы же свои люди, должны выручать друг друга, какие там деньги… Ты, Серега, лучше вот что мне скажи; сейчас на все фирмы наезжают, «крыши» предлагают… Если что, на твою контору можно рассчитывать? Мы, если надо, можем вам за это рекламу на телевидении пропихнуть — по бартеру…
— Вопросов нет, — Челищев усмехнулся. — Будут беспокоить, сразу звони мне. А реклама нам, пожалуй, пока не нужна…
Дома Сергей обнаружил в почтовом ящике повестку, в которой ему предлагалось явиться в областную прокуратуру.
«Быстро работают, однако», — хмыкнул про себя Челищев и хотел было сначала просто выбросить бумажку со штампом, потому что не расписывался в ее получении, но потом решил все-таки навестить бывших коллег — все равно не отвяжутся…
Разговор со следователем-областником у него много времени не отнял — оба были профессионалами, прекрасно разбирающимися в юридических тонкостях и формальностях. Челищев «по существу заданных ему вопросов» пояснил, что четыре дня назад отдал ключи от своего автомобиля гражданину Решетову Анатолию Георгиевичу, потому что тот разбирался в иномарках, а в машине барахлило зажигание… Сам Челищев в эти дни болел, отлеживался на квартире у своей любовницы, в Пушкине (девушка была предупреждена и все показания Сергея в случае необходимости подтвердила бы), поэтому не знает, каким образом «вольво» оказалась на шоссе у ресторана «Горка» с трупом Решетова в салоне…
— Сергей Александрович, а вы хорошо знали Решетова, его род занятий, знакомых? — Следователь явно не верил Сергею, но записывал все аккуратно.
— Нет, — пожал плечами Челищев. — Шапочное знакомство, коллега.
— Что же вы, ключи даете людям малознакомым?
Челищев вздохнул и развел руками:
— Вот жизнь меня за это и наказала… Автомобиль-то, как я понимаю, теперь для эксплуатации непригоден?
Следователь вздохнул, задал еще несколько вопросов, потом оформил протокол, дал Челищеву его прочитать и расписаться, а затем пожелал всего доброго.
Во дворе областной прокуратуры Челищева окликнул знакомый голос. Сергей обернулся и увидел подходившего к нему Степу Маркова в неизменных джинсах и потертой холодной кожаной куртке.
— Здорово, Челищев.
— Здравствуй, Степа, коли не шутишь… — Оба закурили и долго смотрели друг на друга — молча, испытующе.
Наконец Марков спросил:
— Вторым человеком в машине был ты? Там следы остались… Челищев покачал головой:
— Мне все вопросы уже следователь задавал, ответы можешь в протоколе прочитать, если он тебе его даст.
Степа сморщился:
— Да я не для протокола… Зря ты, Серега, не хочешь со мной по-человечески поговорить… Однажды вот так и тебя найдем где-нибудь… Если на зону раньше не уйдешь.
Челищев разозлился:
— Не пугай, Степа, не надо… А про человеческие разговоры… — Ты забыл, наверное, как сам говорить со мной отказался… А теперь — у меня времени нет. Да и место ты выбрал неудачное. Шутник ты, Степа, кто же человеческие разговоры в прокуратуре ведет… Марков неопределенно пожал плечами:
— Место найти нетрудно, было бы желание…
Сергей хотел было сказать что-то резкое, но передумал. Он посмотрел Маркову прямо в глаза и произнес только одно слово:
— Посмотрим…
И Челищев быстро зашагал прочь. А Степа смотрел ему вслед, курил свою болгарскую сигарету и шепотом матерился…
Из телефона-автомата Сергей позвонил Ворониной на работу и предложил вечером встретиться. Предложением это, впрочем, можно было назвать лишь формально: оба понимали, что на самом деле это приказ.
Юля пришла на встречу вовремя. Выглядела она плохо — вся как-то съежилась, глаз не поднимала, шла словно побитая собачонка, какой-то семенящей походкой, на которую мужчины не оборачивались. Челищеву было ее не жаль: во-первых, Юля сама распорядилась своей судьбой, а во-вторых… Во-вторых — что-то случилось с самим Сергеем. Чувство жалости и сострадания словно умерло в его душе. Или по крайней мере глубоко уснуло.
— Как часто Никодимов трахает тебя в своем кабинете? — начал Челищев без увертюр.
Юля съежилась еще больше, оглянулась и тихо ответила:
— Раз в неделю, иногда — два… Он говорит, что так стресс снимает… Сергей кивнул и задал новый вопрос:
— Последний раз давно было?
— Дней восемь назад, потом у меня «женские дела» начались… Челищев снова кивнул:
— Обычно это когда происходит — после работы?
— Иногда после работы, но чаще — в обеденный перерыв. Он мне заранее звонит, говорит: «Зайдите, Юля, у меня тут бумаженции поднакопились кое-какие…»
Сергей помолчал, потом взял Воронину за подбородок, заставил взглянуть себе в глаза.
— Когда он в следующий раз тебя дернет, ты должна будешь оставить у себя на столе какой-нибудь условный знак.
— Зачем? — Юля испуганно глядела на Сергея.
— Это, милая, уж не твоя забота — зачем. Ты делай, что сказано, а об остальном пусть твоя голова не болит.