— Ладно, Сережа, не будем спорить. Ты отдыхай, поправляйся, набирайся сил, нам еще работать и работать. А что там на стрелке случилось — мы узнаем. Есть кое-какие резервы. Жаль, конечно, Танцор с Ноилем уже не говоруны. Кстати, Саша ведь почему-то решил, что это Ноиль под легавых лег, ссучился… Может, заметил что-то или понял — Аллах знает… Странно все это… Ноиль пацаном был вполне правильным, вот только…
Антибиотик вдруг запнулся и глубоко задумался. Ему пришло в голову, что у питерских «казанцев» всегда были прочные контакты с московскими татарами, а в Москве сидит Гурген, у которого к Виктору Палычу свои счеты… Гурген со своими связями и возможностями вполне мог провести пару интересных комбинаций в Питере… Опять же — Миша Стреляный, покойник, как сказали его люди, с какими-то москвичами незадолго до смерти встречался.
На виске Антибиотика от напряжения запульсировала синяя жилка, но стройная логическая схема все равно не складывалась, чего-то не хватало…
— Хорошо, — очнувшись от своих мыслей, сказал, наконец, Виктор Палыч. — Ты, Сережа, главное, поправляйся и ни о чем не думай. С тобой ребята останутся, да и я время от времени буду проведывать… Отдыхай.
И Виктор Палыч стремительно вышел из палаты, оставив Челищева гадать: сколько ему осталось до разоблачения. О том, что может последовать затем, думать не хотелось вовсе. Он лежал, прислушиваясь к малейшему шороху, доносившемуся из предбанника, и ждал… Перед его глазами все время стояло лицо Катерины, и в этом ничего удивительного не было — она тоже постоянно думала о Челищеве…
Когда ее привели в камеру ИВС, где уже находились две женщины. Катя без сил опустилась на нары и только тут в полной мере осознала, что все происшедшее было не диким сном, а реальностью. До этого она воспринимала все как бы со стороны, как зритель из зала, наблюдающий за игрой актеров.
Одна из сокамерниц храпела, лежа на спине, другая — вульгарного вида девка лет двадцати пяти — подошла к умывальнику, попила прямо из-под крана и подсела к Катерине:
— Ты как здесь?… Катерина сощурилась и ответила жестко:
— А ты что, поп, чтобы меня исповедовать? Девка разозлилась и наклонилась к Катиному лицу:
— Ты, бля, целку-то из себя не строй! Катя от омерзения чуть было не вспылила, но усилием воли заставила себя сдержаться:
— Не надо путать. Я устала, хочу спать. И ты ложись.
Зэчка шмыгнула носом и возбужденно хлопнула себя по жирным ляжкам:
— Ничего, секуха ты фраерная, это ты там была начальницей, а здесь мы тебе место укажем!
Катерина тоже повысила голос:
— Хватит, я тебе сказала! Девка заржала:
— Не нравится?! Лахудра ты фуфельная! И голос на меня не повышай! Я сама крикнуть могу!
От их перебранки проснулась храпевшая женщина. Ей было лет сорок пять, а может, и больше. Трудно было определить возраст по ее опухшему грубому лицу. Она приподнялась на локте и сердито гаркнула:
— Эй, целки! Дайте выспаться! Хватит лаяться!
Девка встала и, повернувшись к неожиданной заступнице, прошептала:
— Ты спи, бабуля, спи. У нас тут свои разговоры, тебя не касается…
Тем не менее девица отошла, устроилась на своих нарах и вскоре, видимо, заснула. Катя лежала на спине, закинув руки за голову, и пыталась сосредоточиться, чтобы найти хоть какой-то ответ на вопрос: что все-таки произошло?
Говорят, что правильно сформулированный вопрос может быть важнее ответа. Лежа на тюремных нарах, Катерина смогла в этом убедиться. Как только она, наконец, спросила себя, кто мог подложить ей наркотики и поддельный паспорт, ее сразу затрясло. Ответ напрашивался сам собой — Сергей… Она боялась этого ответа, гнала его от себя, но логика — вещь упрямая. Челищев знал секрет ее «рабочих» сапожек, и он вполне мог обнаружить в квартире тайник с паспортом… Посторонние в ее доме практически не бывали, а если и приходили какие-то люди, то Катерина никогда не оставляла их без присмотра. К тому же Сергей в последнее время вел себя как-то странно, непонятно, и Катя чувствовала, что он что-то скрывал от нее, о чем-то постоянно напряженно думал.
«Но почему, за что?! Что же ты наделал, Сереженька…»
Ей вдруг стало очень страшно, но не за себя. За себя Катерина пока еще не особо переживала, зная, что очень нужна Антибиотику именно сейчас. Без нее могли сорваться уже намеченные важные сделки, и она не сомневалась в том, что Виктор Палыч приложит максимум усилий, чтобы быстро вытащить ее на волю. Ей стало страшно за Сергея. За время работы с Антибиотиком Катя имела много возможностей понять, что это за человек. Внешне простоватый старичок имел холодный ум и интуицию сапера. Однажды ей удалось случайно (а может, и не случайно, потому что у Антибиотика все «случайности» были, как правило, хорошо спланированы) подслушать разговор Виктора Палыча с одним из тех людей с Литейного, кого он ласково называл «большими звездами». «Большая звезда» угодливо улыбалась Антибиотику и заявляла:
— Если бы вы, Виктор Палыч, в нашей системе работали, то давно бы уже генералом стали.
Антибиотик тогда польщенно хмыкнул и ответил:
— Каждый, уважаемый, должен своим делом заниматься, на своем месте пользу приносить…
Сейчас Виктор Палыч уже наверняка просчитывает различные варианты причин всего случившегося на стрелке. Поскольку Танцор мертв, то информацию начнут тянуть из Катерины — либо сам Антибиотик в случае ее быстрого освобождения, либо кто-то из его друзей. Что будет с Сергеем в случае, если ее мысли станут известны Виктору Палычу, — догадаться несложно, скоро городская братва узнает, что Черный Адвокат уехал в командировку. В Анголу…
Катя проворочалась на жестких нарах под храп соседок почти до утра и лишь на рассвете смогла ненадолго забыться…
Утро было безрадостным. Обычно Катя по утрам бегала или делала усиленную зарядку в квартире, а потом с наслаждением залезала под душ и завтракала. Проснувшись в душной вонючей камере, она нестерпимо захотела встать под теплые ласковые струи воды. Мерзкая девка, пристававшая к ней вечером, словно прочитала Катины мысли и ухмыльнулась:
— Будет тебе и ванна, и какава с чаем! — сказала она вместо утреннего приветствия. Катя ничего не ответила, встала с нар, одернула на себе одежду, закрыла глаза, сосредотачиваясь, и начала медленно делать упражнения на растяжку ног. Вульгарная девка от удивления открыла рот, а потом почесала себе промежность и загоготала:
— Ух ты! Ну, дает! Здесь порева не будет, так что зря стараешься!
Катя молча сходила к умывальнику и сполоснула лицо. Окончив утренний туалет, она вернулась на свои нары. Девка тут же подсела к ней:
— У меня, краля, третья ходка… Я таких, как ты, — зубками перекусываю… Поняла?
— Что ты с утра-то, в самом деле? Как с цепи сорвалась, — устало ответила ей Катерина.
Девка оскалилась и закричала, брызгая слюной Кате в лицо: