Катя засмеялась, довольная произведенным эффектом:
— Жорик у нас мастер, мог бы эквилибристом в цирке работать.
Жорик скромно потупился, растворился в воздухе и вновь материализовался за стойкой бара.
— Здравствуйте, Катерина Дмитриевна!
Сергей оглянулся. К ним стремительной походкой гимнастки шла высокая брюнетка, чью «обалденную», как сказал себе Сергей, фигуру плотно облегали «найковские» короткие штанишки и тончайшая белая майка. Катя, ревниво перехватив взгляд Сергея, тут же откликнулась:
— Привет; Кариночка, замечательно выглядишь! Как твое колено поживает?
— Спасибо, Катерина Дмитриевна, Дюссельдорф просто чудо, и врачи — настоящие волшебники…
Карина стояла перед ними, сцепив пальцы рук за спиной. Сесть ей Катя предложить как бы забыла.
— Ну, рассказывай про свои проблемы.
Карина еле заметно повела бровью в сторону Сергея. Катя сделала нетерпеливый жест рукой:
— Это Сергей Александрович, наш старый проверенный друг. Давай, я слушаю… Брюнетка приятно улыбнулась Сергею и защебетала:
— Опять Рамазан беспредельничает, Роксану обидел, про какие-то проценты говорить стал…
— Ну, про Роксану-то я знаю, слышала. Сама виновата. Сначала ноги нараспашку, а потом слезки лить!
— Но Рамазан здесь не прав… И его намеки на проценты…
— Ладно, милая, — перебила ее Катя, — мы эту проблему решим. Вот как раз Сергей Александрович этим займется. А сейчас не время и не место… У тебя все?
Сергей с удивлением смотрел на Катерину. Такой — деловой, жесткой, что называется, «конкретной» — он ее видел впервые.
Катерина поднялась, кивнула Карине и сказала Сергею:
— Пойдем? В машине договорим, у меня сегодня день — просто сумасшедший… За рулем «мерседеса» сидел тот самый тип, который отвозил Челищева к Кате.
Всем своим видом он показывал, что ничто в этой жизни его удивить уже не может. Катерина с Сергеем расположились на заднем сиденье. Катя закурила и стала негромко рассказывать.
— Рамазан этот когда-то совсем заморышем был, на ржавой «копейке» ездил. Мы ему помогли, а он обнаглел, от рук отбиваться стал, а когда Олег сел — совсем забыковал… Отморозков каких-то собрал вокруг себя, считает, что сам теперь вопросы решать может. А Роксану эту, дурочку, он на телевидении подобрал, на конкурсе красоты. Любовь с первого взгляда, цветы, шампанское… А потом в Швецию отвез и там пустил ее по рукам своих «бычков». В итоге девка в тамошних массажных кабинетах горбатится по двести крон за сеанс. Праздник кончился, дворники снимают флаги. И все бы ничего, но папа у нее — шишка в мэрии, стал на милицию давить… Ну, как эти работают — ты знаешь. Им до Швеции не дотянуться, так они на Карину наезжать стали, чушь какую-то мелют про сводничество, про притоны — короче, нервы мотают и деньги вымогают… Нам скандалы ни к чему. Нужно уладить все как-то по-тихому и заодно Рамазана этого на место поставить. Выручишь, Сережа?
Сергей недоуменно пожал плечами:
— Так я-то что могу сделать, если милиция? В Швецию ехать? Так у меня даже загранпаспорта нет…
— Загранпаспорт — это не проблема, кстати, — Катерина вытащила из сумочки ежедневник в обложке из бордовой кожи и что-то там пометила, — и в Швецию ехать не надо. Пока. А что касается милиции и ее желания восстановить справедливость — понимаешь, Сереженька, мы живем в стране, где не закон определяет справедливость, а зеленый цвет доллара. Вот ты умница и законник…
Челищев, раздраженный какими-то снисходительными нотками в голосе Катерины (да еще в присутствии амбала за рулем), резко перебил ее:
— Я не женщина, чтобы комплименты слушать… Но Катя, не теряя темпа и инициативы, в свою очередь перебила его:
— А я не шоколадку хочу тебе в рот положить, а прошу помощи, как у человека, который способен принимать самостоятельные решения. Если Рамазану позволить обижать тех людей, которые нам верят, то завтра он будет ставить на колени Олега, а послезавтра полезет в постель ко мне, и если… Сергей достал сигарету и махнул рукой:
— Что я должен делать?
Катя одной рукой взяла его за руку, а другой поднесла к его сигарете огонек зажигалки.
— Нужно встретиться с Рамазаном и поговорить. Жестко поговорить, место ему показать! У нас есть люди, которые могут сломать ему хребет, но это лишнее. Пусть он сначала девочку вернет.
Сергей затянулся и хмыкнул:
— Поговорить — это можно. Только я тоже нервный, хамов не люблю.
Катя улыбнулась и чуть заметно прижалась к руке Челищева. — Я помню…
(Это было осенью 1981 года, в самом начале их второго курса, Сергей был тогда в отличной форме; в своей весовой категории — до 78 килограммов — он стал чемпионом университета по дзюдо. Однажды к Катерине прицепились какие-то мрачные типы, вполне взрослые уже дяди. Сначала Сергей, заступившись за Катю, стал драться один против четверых, а потом подоспел Олег, и все закончилось очень быстро — Челищев швырял дяденек, как кукол, на асфальт, а Олег добивал их страшными ударами рук сверху вниз. Сцена была настолько красивая, что, когда все кончилось, несколько случайных прохожих даже зааплодировали.)
«Мерседес» остановился на Невском. Катя поцеловала Сергея в щеку и погладила по руке.
— Сереженька, тут до твоего дома недалеко. До вечера. В восемь я тебя жду.
— Подожди, я даже адреса твоего не записал.
— Ничего, — Катерина кивнула на затылок водителя. — Танцор будет ждать у твоего подъезда в половине восьмого.
Несколько часов пролетели незаметно. Сергей курил сигарету за сигаретой и плавал в табачном дыму и в своих воспоминаниях. Катя, увиденная им сегодня, не походила на ту нежную девушку, которую он знал десять лет назад. Челищева смутила ее резкость, неженская жесткость, холодность. Сергей посмотрел на старую фотографию, висевшую на стеке — Олег, Катя и он сам, все в стройотрядовских куртках. Что же с тобой стало, Катюша? Вглядываясь в изображение молодой Кати, Челищев понял, что его намного сильнее тянет к Кате сегодняшней.
Вечером Танцор действительно ждал у дома Сергея, но на этот раз он сидел за рулем BMW цвета морской волны.
— Ого! — сказал Челищев, усаживаясь с ним рядом. — Я смотрю, ты машины меняешь, как перчатки. И все — по возрастающей. Завтра, поди, на вертолете прилетишь?
Сергей пытался шуткой установить контакт, сломать лед отчуждения, но Танцор не торопился признавать Челищева. Он с уверенной небрежностью вел машину, выстукивая пальцами на руле какой-то сложный ритм.
— А за что тебя Танцором прозвали? Танцевать, наверное, любишь?
Танцор коротко глянул на Сергея, и его от этого взгляда словно ледяной волной окатило. Страшные у Танцора были глаза, остановившиеся, будто неживые…
— Да так… Братва прозвала… У Челищева пропало желание продолжать разговор. К тому же они уже ехали по Петроградской стороне.