В комнате девчонки окружили Наташу, и та с упоением рассказывала, как они в детстве обманывали своим с Катей сходством учителей в школе, потом кавалеров и университетских преподавателей. А однажды Наташе пришлось заменить Катю на первом уроке в школе, потому что ту от волнения мутило так, что ей было не выйти даже на улицу. Лапушки слушали все это с удовольствием, глядя на Наташу во все глаза. Наверное, им казалось, что это Катюша и все в порядке.
Не знаю почему, но мне стало немного грустно. И я задумалась: стали бы девчонки так беспокоиться, если бы я попала в подобную ситуацию. Скорее всего – нет. И дело было бы не в бессердечии или в том, что они плохо ко мне относятся. Просто я и так попадаю во всякие разные истории, и с меня как с гуся вода…
Из кухни вышли Лаппа и Роза. Лица у них были торжественные и поэтому немного глуповатые.
У нас есть план, – в один голос провозгласили они, после чего все замолчали, и только несуществующая муха жужжала в воздухе вместе с незаданным всеми вопросом.
* * *
Лучше бы мы их план скурили. С такой мыслью я подогнала к месту, где должны были развернуться основные события «гениального» и безрассудного замысла Марго и Розы, машину с опознавательными полосами ГАИ. После недолгих «уговоров» я ее позаимствовала у одного своего кавалера. Вслух я свои сомнения не стала выражать, так как на заднем сиденье сидела Маргоша, совершенно очаровательная в форме сотрудника ГИБДД. Рядом с ней сидела Роза. Сегодня утром она была бледна, но в глазах ее, как пишут в детективных романах, застыла решительность. Невдалеке у витрины магазина детской одежды прогуливалась Манюня с фотоаппаратом. А где-то в подворотне затаилась Наташа в тренировочном костюме. В сегодняшнем спектакле ей была отведена одна из главных ролей. Не знаю, как девчонок, но меня немного потряхивало.
– Ну, что, сверим часы? – как заправский Штирлиц, спросила Рита.
– На моих без десяти одиннадцать, – Роза бросила взгляд на изящные часики на левой руке.
– Ау меня часы только на мобильнике. Глянуть? – я оглянулась на Риту.
– У тебя, Ника, все не как у людей. Ладно, выйдет первый номер журнала, я сама тебе часы подарю. Так. Начинаем ровно в одиннадцать. Роза, ты точно уверена, что у Нонны бежевая «хонда»?
– Да уверена, уверена. Марат ей эту машину на десять лет совместной жизни подарил. Она на ней два года ездит, души в ней не чает. Малышкой, вон как наша Ника, железяку эту называет.
– И чего ты, Розанчик наш, такая злая? Машина, – это не просто средство передвижения. Это друг. Моя несколько раз меня выручала, когда приходилось из клуба улепетывать от слишком назойливых поклонников моего таланта.
– Ну, если для того чтобы крутить задницей перед сексуально озабоченными самцами, нужен талант…
– Да, ты, Розка, никак завидуешь?! Сама-то когда в последний раз с мужчиной была?.. Ах, пардонте-с, на свидание ходила? Те шелковые простыни, которые я тебе на день рождения подарила, наверное, уже давно паутиной заросли.
– Дура ты, Ника!
– Ну, лучше быть счастливой дурой, чем несчастной умницей.
– Прекратите, девчонки, голова уже от ваших криков болит, – взмолилась Марго. – Пять минут помолчите. Начинаем скоро.
Я вытащила пачку сигарет и закурила. Девчонкам предлагать не стала. Во-первых, обиделась немного, а во-вторых, Ритка периодически курить бросала. Нервяк крепчал. Докурив первую сигарету, я сразу взяла вторую. Нестерпимо захотелось кофе. Пальцы непроизвольно стали отбивать чечетку на руле.
Последний раз я так волновалась перед первым выходом в «Касабланке». Я ведь попала туда практически случайно. Как-то раз мы с приятелем возвращались домой. Шли пешком, лето было. Зашли в подворотню и напоролись на шпану. Шесть пацанов лет по пятнадцать-шестнадцать. Меня прижали к стене, зажали рот рукой, а парня моего стали бить. Били страшно, молча. Видимо, без всякой цели, так, от скуки. Потом повалили на пол и ногами добивали. Один сучонок мне под юбку грязными ручонками залез, я его за руку укусила, а он, тварь, меня прямо в лицо кулаком. Короче, чем бы это закончилось, неизвестно, если бы мимо не проезжал Азамат с мальчиками. Он мужчина горячий, джигит. Увидел, что девушку обижают, из машины выскочил, биту откуда-то достал. Отлупцевали они малолеток, будь здоров, а нас в клуб отвезли. Там у Азамата нашлась походная аптечка. Парня от крови отмыли, лейкопластырем заклеили и на диванчик уложили. А мне вместо анестезии коньячку налили. Да, видимо, с дозой переборщили, или стресс подействовал, захмелела я быстро. Что потом вытворяла, не помню, помню только, что рвалась танцевать у шеста. Утром проснулась в квартире у спасителя: голая и ничего не помнящая. В голове шумело, хотя похмельем я никогда не страдала, организм крепкий. Как сползла с кровати, не помню. Оклемалась только в душе. А когда вышла, в спальне ждал Азамат с кофе:
– Ты не подумай, дорогая, ничего не было. Я тебя к себе привез, потому что ты не хотела домашний адрес назвать. Шпионом меня называла. Я не в претензии, дело житейское. Раздевал тебя тоже не я. Ты сама вчера постаралась. Зажигала, будь здоров. Всем моим девочкам фору дашь. Посему, – тут он начал потирать ручонками, – есть у меня, душа моя, к тебе деловое предложение. Иди ко мне в танцовщицы.
Я тогда аж кофе поперхнулась. Особенно когда представила, какое лицо будет у моей благовоспитанной Ба, интеллигентки в – надцатом поколении, когда она об этом узнает.
– Мужик, как тебя там… Я тебе, конечно, благодарна, что спас вчера нас от этих ублюдков. Но не настолько, чтобы плясать стриптиз в твоем кабаке каждый вечер.
– Ну, зачем стриптиз, дорогая. У меня приличное заведение, а у тебя отличные данные. Ты станешь звездой.
– Звездой танцпола? У меня что, на лице написано «ПОЛНАЯ ДУРА»?
– Ты не полная дура, дорогая. Ты – красивая женщина, а это обязывает. На всякие крема, помады, шпильки-булавки денег много надо. Ты ведь студентка? Живешь с бабушкой…
– Я что, вчера еще и исповедаться успела?
– Ну, исповедаться не исповедаться, а кое-что рассказала. Мне что, надо было тебе рот заткнуть?
– Ладно, извини, погорячилась.
– Дорогая, я ответа не жду прямо сейчас. Ты подумай, подумай. Я с деньгами не обижу. Через год сможешь машину себе купить, не придется больше по подворотням ходить. А то ведь я не смогу всегда проезжать мимо. Будет жаль, если такую красоту кто попортит.
Азамат не выдержал и погладил меня по коленке. Неприятно мне не было. Хотя, честно говоря, к кавказцам я не благоволю. Но Азамат уже достаточно жил в Питере, чтобы не быть похожим на продавца арбузов.
Думала я недолго. То ли лесть подействовала, то ли ожидание больших денег за то, что я и так вытворяю практически через день на дискотеках города. Не знаю. Короче, я согласилась и до сих пор не жалею. А вот перед первым выступлением волновалась так, что бегала в дамскую комнату раза три, пока в желудке не осталось ничего, кроме желудочного сока. Костюм, который шеф заказал по моему эскизу, нестерпимо жал. Потом мне стало казаться, что я забыла все па номера, потом, что выбрала не ту музыку и вообще слишком толстая, чтобы выставлять свое тело напоказ. Слава богу, что меня тогда поставили в самом конце программы. За четыре часа я просто устала волноваться. Когда вышла на сцену, мне уже просто хотелось, чтобы все поскорее кончилось. Выступление приняли на «бис», а я после этого отсыпалась целый день. У меня, кстати, всегда так: если сильно перенервничаю, сразу хочется спать.