— Ну слава Богу… А то я испугалась.
— Еще бы! Вот отдал бы концы прямо у тебя в ванне — и все! Международный скандал! Затрахала американская шпиенка москальского журналюгу до смерти.
— Фу, какие глупости говоришь! Скажи лучше, зачем прилетел и надолго ли мне такое счастье привалило?
— Надолго ли — я и сам еще не понял…
— Защекочу. Зацелую в ухо!
— Боюсь!
— То-то же. А зачем ты в Киеве?
— В Киеве я, прекрасная паненка, по «делу Горделадзе», — сказал Андрей.
Галина широко раскрыла глаза:
— По «делу Горделадзе»?
— Именно так, Галка. Именно так, шоб я таки сдох.
— Я думала, на «деле Горделадзе» поставлен крест.
— Я тоже так думал. Но открылись новые обстоятельства, Галя.
— Что же это за обстоятельства? — спросила она. Обнорский улыбнулся, поцеловал ее в нос и сказал:
— Кое-какие обстоятельства. Я еще сам точно не знаю — какие.
Она пожала плечами, поставила фужер на борт ванны.
— Это так неожиданно, Андрей… Нашелся человек или организация, которые спонсируют твое расследование?
— Да, такой человек нашелся. Он хочет установить истину.
— Или, напротив, утопить ее, — сказала Галина.
— Навряд ли, — ответил Обнорский. — В любом случае: мы уже взялись за эту работу и я намерен довести ее до конца… И хватит о мрачном. Сейчас мы с тобой идем ужинать в ресторацию. Есть в Киеве приличные рестораны с украинской кухней?
— Есть, конечно, — рассеянно ответила она. — В пяти минутах ходьбы — «Казак Мамай». Там очень мило и хорошая кухня.
— Вот и хорошо. Собирайся, приводи себя в боевой вид, а я еще полежу в твоем «бассейне»… Плесни мне шампанского.
Галина вылезла из ванной, налила Обнорскому шампанского и вышла. Босые ноги оставляли на кафеле маленькие отпечатки… Как на песке крымского берега.
В открытую дверь Андрей видел, как Галина включила телевизор, взяла трубку телефона.
— К черту! — сказал сам себе Обнорский. — Все к черту. Сегодня мы отдыхаем… К черту Горделадзе. К черту Куку. Идем к «Казаку Мамаю» и гуляем.
Андрей лежал в теплой воде, курил, пил шампанское и слушал как бормочет телевизор в комнате… Он пытался настроить себя на отдых… Через несколько минут вошла Галина — в черном кружевном белье, с трубкой радиотелефона в руке.
— Куда звонишь? — спросил Обнорский.
— В «Казак Мамай». Хочу заказать столик… Что мы будем есть?
— На твое усмотрение, лапушка, — ответил он. — Я бы лично съел тебя.
Галина засмеялась и вышла… «Как все-таки хороша», — подумал Андрей.
* * *
Обнорский позвонил Повзло, но в номере Николая не было. Андрей позвонил на трубу, и Коля отозвался.
— Николай, — сказал Обнорский, — не знаю, где ты ходишь, но я приглашаю тебя поужинать в ресторане «Казак Мамай».
— О! — ответил Коля. — «Казак Мамай» — это в кайф… Мы придем через полчаса.
— Мы — это кто? — поинтересовался Обнорский.
— Да вот я тут одноклассницу встретил…
— Николай, вы кобель, — строго сказал Обнорский. — Байка про одноклассницу не катит — школу, ты гражданин Повзло, заканчивали в Виннице, а не в Киеве.
— А она вышла замуж за киевлянина и живет теперь в Киеве, — ответил Повзло.
— Николай, вы вдвойне кобель… Романчик с замужней женщиной? Женатого человека? В командировке? Это непристойно, гражданин Повзло. Ваше поведение мы разберем на летучке…
…Встретились в «Мамае». Спутницу Повзло звали тоже Галя. Она была роскошная полнотелая блондинка, смотрела на Николая влюбленными глазами.
Поужинали хорошо, весело. Коля гусарил, балагурил. Обнорский посмеивался и говорил, что им можно загадывать любые желания — между двух Галин сидючи. Ладья казака Мамая плыла по Днепру. Черная ночь лежала над Украиной. Ни Обнорский, ни Повзло не знали, что их появление в Киеве уже вызвало интерес серьезных людей.
На следующий день, утром шестнадцатого ноября, на стол Хозяина веером легли полтора десятка фотографий.
— Что это? — спросил Хозяин.
На фото были запечатлены Обнорский, Повзло и две Галины в ресторане. Заец, начальник личной «контрразведки» Хозяина, ответил:
— Снова вернулись питерские… Собираются копать «тему Горделадзе» дальше.
— … твою мать! — сказал Хозяин и хлопнул ладонью по столу. Звякнула ложечка в стакане. -… твою мать, Костя! Кто они такие? Что им здесь нужно?
— Формально они журналисты.
— А фактически? Эфэсбэшники?
— Пока я не могу ответить. Мы пытаемся сейчас пробить обоих по нашим каналам, но, как вы сами понимаете, это не очень просто, Матвей Иванович. Потребуется время.
Хозяин побарабанил пальцами по столу, сделал глоток чаю.
— Что им нужно? Что они копают?
Заец промолчал.
— А бабы? — спросил Хозяин. — Что за бабы с ними?
— Одна из них — мой агент. Другую устанавливаем.
— Агент, значит, твой? Что ж, это хорошо… Пусть она этих пидерасов пощупает, так сказать. Которая из них, кстати?
Заец показал пальцем. Хозяин посмотрел, спросил, глядя поверх очков:
— Дерешь ее, Костя?
— Нет.
— Значит, дерешь… Ладно. Ты за этими «журналистами» присмотри. Знаем мы таких «журналистов»… Что у тебя еще?
— Затула вывесила на своем сайте информацию про тело Горделадзе.
— … твою мать!
* * *
— Андрей, — позвала Галина.
— Ау!
— Андрей, иди сюда… Алена сообщила, что обнаружено тело Горделадзе!
Обнорский с бритвой в руке выскочил из ванной. Галина сидела у монитора, вид у нее был изумленный.
— Где мои очки? — спросил Обнорский, Галина, подала ему очечницу.
Обнорский уставился на экран с логотипом «Украинских вестей».
"Два месяца мы верили в то, что Георгий жив. И продолжаем надеяться. Но события этой среды разрушают нашу надежду…
Еще б ноября к нам обращались сотрудники милиции и прокуратуры с просьбой подробно описать украшения, которые носил Георгий — перстень и браслет. Попутно они интересовались, что ел Георгий в день исчезновения.
Естественно, мы предположили, что милиция что-то обнаружила. Но нам сказали, что "оснований для беспокойства нет ". Однако до нас уже дошли слухи о найденном в Таращанском лесу теле… Мы пытались расспросить сотрудников милиции и прокуратуры об этом загадочном захоронении. Нам отвечали уклончиво…