— Свернет завтра Соболев наше расследование, — сказал Коля, — вот и проверишь.
Обнорский посмотрел на часы и произнес:
— Уже сегодня, мужики… уже сегодня.
* * *
"Брюссель 28 ноября 2000 г.
Господину Ивану Вьюну,
Спикеру Верховной Рады,
Киев,
Украина. Уважаемый господин спикер!
Во время Вашего визита в Брюссель на прошлой неделе мы уже имели возможность встретиться и обсудить проблемы в отношениях между Европейским Союзом и Украиной. Среди затронутых нами тем было исчезновение украинского журналиста Георгия Горделадзе. За время, прошедшее после нашей встречи, в прессе появились сообщения о некоторых новых обстоятельствах, связанных с его исчезновением. Так, информационное агентство «Интерпресс» обнародовало информацию о том, что в Таращанском районе обнаружено изувеченное тело Горделадзе, что подтверждают данные судебно-медицинской экспертизы. Сегодня я получил сообщения о том, что к исчезновению и жестокому убийству Горделадзе могут быть причастны некоторые высшие должностные лица страны. В распоряжение голландской газеты «De Valksrant» попала аудиозапись, предположительно содержащая разговор президента Украины с другими лицами, в котором президент требует "исчезновения " Горделадзе. Информация о существовании и содержании записи впервые была представлена бывшим спикером Верховной Рады Украины г-ном Стужей. Как нам стало известно, после объявления о существовании записи г-н Стужа удерживается в здании парламента, не имея возможностей для связи с внешним миром. Такие сообщения вызвали у нас серьезную озабоченность состоянием свободы слова и прессы на Украине, и я хотел бы обратить Ваше внимание на то, что, если правдивость упомянутых фактов подтвердится, отношения между нашими парламентами окажутся под угрозой. В этой связи я прошу Вас провести тщательное и независимое расследование обстоятельств исчезновения и возможного убийства г-на Горделадзе. Я также надеюсь, что украинские власти воздержатся от каких бы то ни было репрессивных действий в отношении тех, кто пытается выяснить правду об исчезновении Горделадзе и обнародовать полученные данные. Заверяю Вас г-н спикер, в том, что мое письмо не преследует целью вмешательство в ход следствия и судебного разбирательства по делу Горделадзе, но свидетельствует о глубокой озабоченности Европейского Союза наступлением на свободу слова и прессы на Украине.
С наилучшими пожеланиями, Ян Мариус Вирман, председатель комитета по связям с Украиной Европейского парламента".
* * *
Соболев выглядел усталым и в какой-то мере встревоженным.
— Расследование останавливаем, — сказал он сразу после взаимных приветствий.
— Почему? — прямолинейно спросил Обнорский. Обнорский и Соболев встретились «полуконспиративно». На деле это означало, что премьер приехал в киевскую штаб-квартиру «Золотой пули» один, без сопровождающих лиц и без охраны.
— Потому, что расследование смерти одного журналиста ценой жизни другого представляется совершенным абсурдом, — прямолинейно же ответил Соболев. — Я не прав?
— Выслушайте меня внимательно, Сергей Васильевич… — начал Обнорский, но Соболев перебил его:
— Нет, это вы меня выслушайте, Андрей Викторович. Вы сами обмолвились во время нашей встречи в Санкт-Петербурге, что далеки от политики. Вы просто не совсем понимаете, что означает вчерашнее выступление Стужи. Дело-то ведь даже не в том, подлинные это пленки или нет. Дело даже не в Горделадзе!…
— А в чем же дело?
— Дело в том, что кто-то хочет спровоцировать стратегический кризис в Украине. Стужа в данном случае — винтик. Он, может быть, даже не понимает подлинной своей роли. Но за ним обязательно есть эшелоны политической и силовой поддержки… Речь идет не только о смене курса и правительства, но и о досрочной отставке президента. Фактически — это легализованный переворот. Ваша жизнь в таких условиях ничего не стоит.
— Стрелок не пытался меня убить… Выстрелы были демонстрацией силы, предупреждением, — возразил Обнорский.
— Вот именно. Вчера было предупреждение… А завтра? — очень серьезно произнес Соболев. Он замолчал, побарабанил пальцами по столешнице.
— И тем не менее, Сергей Васильевич, расследование я теперь уже не брошу, — упрямо сказал Обнорский.
— Амбиции? — спросил Соболев.
— Я не в том возрасте, чтобы тешить амбиции, Сергей Васильевич. Но всякое расследование проходит несколько стадий. Первая — накопление информации… Эта работа рутинная и трудоемкая, но именно она является фундаментом того здания, которое зовется «расследованием». Сейчас я могу сказать, что фундамент уже есть. Провокации против нас свидетельствуют, что мы на правильном пути. Или, по крайней мере, что мы верно очертили круг лиц, которые причастны к делу… Потому они и нервничают, потому и решились на стрельбу в центре города. Прекращать в таких условиях дальнейшее расследование — ошибка. А ошибка, как сказал Талейран…
— Хуже, чем преступление, — продолжил Соболев. — Талейран, конечно, великий человек, но…
— Что — «но»?
— Но это не аргумент, Андрей. Это расхожий афоризм, который в полемике уместен, а при обсуждении серьезнейшего вопроса — нет.
— Однако, Сергей Васильевич, таково мое мнение: расследование останавливать нельзя.
— А что думают ваши коллеги? — спросил премьер.
— Давайте спросим у них, — ответил журналист и позвал Повзло с Кашириным.
Андрей думал, что Родиона надо представить, но оказалось, что премьер запомнил его по посещению Агентства. Он уверенно назвал Каширина по имени-отчеству, и Родя даже несколько смутился.
— Мужики, — сказал Обнорский, — дело вот в чем: Сергей Васильевич считает, что расследование необходимо прекратить. Мотив: ситуация стала опасной в первую очередь для самих расследователей. Я хочу услышать ваше мнение по этому вопросу.
Коля и Родя переглянулись. Видимо, этот взгляд означал: ну, кто первый?… Повзло пожал плечами, сказал:
— Я считаю, что прерывать расследование сейчас — нецелесообразно… Возможно, скоро мы получим результаты.
— А возможно, и не получите? — спросил Соболев.
— Все возможно, — согласился Коля. — Но если мы остановим расследование, то результатов точно не получим.
— А ваше мнение, Родион Андреич?
Родя кашлянул в кулак, ответил:
— Ситуация однозначная, Сергей Василич… Мы вышли на тот рубеж, на котором уже можем получить результат. Скорее всего, мы его получим. Я категорически против того, чтобы закрыть тему.
— Вот так, значит?… А риск получить пулю вас не пугает?
Обнорский сказал, усмехнувшись криво:
— Пугает. Но, как говорил незабвенный Фокс из «Места встречи»: «Жизнь без риска — что еда без соли».