Что-то странное… Какое-то несоответствие. Но сообразить сейчас никак не получается Это «нечто» присутствует, но все время ускользает… как сигаретный дым в лунном свете. А потом он вдруг сообразил, какая нестыковка его смущает! Вдруг, как это нередко бывает, он понял. И даже представил это себе, увидел и услышал.
Сначала в ночной тишине кухни прозвучали слова Алены, записанные на диктофон:
«Он вышел из квартиры приблизительно в двадцать два пятнадцать — двадцать два тридцать. У меня нет часов, и я не могу назвать время точнее…» Вот так!
А потом он увидел стол в квартире Алены. В центре стола стояла фотография Георгия в вышитой украинской сорочке. Слева от фото — монитор компьютера, справа — часы в виде корабельного штурвала на подставке.
Штурвальчик был сработан из темного, покрытого лаком дерева, блестел латунными детальками, солнечные лучи бликовали на стекле циферблата. Впрочем, тогда он не обратил особого внимания на часы — в большей степени взгляд притягивала фотография.
…А теперь он вспомнил. Вспомнил так отчетливо, что, кажется, напрягись — и ты увидишь даже время на циферблате.
«Ну и что? — остудил себя вопросом Обнорский. — Были часы? Не было часов? Что с того? Ты видел часы на столе Затулы в ноябре. Прошло почти два месяца, как исчез Георгий… За это время она могла купить или получить в подарок штук десять часов… Или же она может заявить, что часы у нее были, но именно шестнадцатого сентября как на грех сломались. Были часы — не было часов? Что это меняет?»
Андрей закурил новую сигарету, выпустил струйку дыма и ответил: «Это меняет степень доверия к Алене… Она лжет, лжет, лжет… Она постоянно лжет. Но в какой-то момент ложь становится уже запредельной. И некая капля — будь то часы, фонарь во дворе или маленькое разночтение относительно того, на какой руке Гия носил перстень… последняя капля переполняет чашу. Если бы можно было уличить Алену во лжи! Но как это сделать?»
Прохладная рука легла на затылок Андрею, и Галина шепнула в ухо:
— Почему ты не спишь, инвестигейтор?
— О Господи! Так ведь и до инфаркта… Ты чего подкрадываешься? И так нервы ни к черту, а тут еще ты по ночам подкрадываешься!
Галина прильнула к Обнорскому сзади, шепнула:
— Никогда не думала, что ты такой пугливый.
— Я не пугливый — просто нервы ни к черту. Думаю, что это ты меня довела, неврастеником сделала. Раньше я таким не был. Я вообще, раньше был высоким и стройным блондином.
* * *
Галина, не обращая внимания на треп Обнорского, потянулась — обнаженная в лунном свете, — с матовой кожей, высокой грудью и дразнящим ароматом…
— Ты обещал рассказать о том, что случилось в Тараще.
— Разве?
— Да, ты сказал: «Потом расскажу».
— Но я же не уточнял — когда именно потом.
— Андрей! — шепнула она и опустилась на колени Обнорскому.
— Галя, ну не сейчас же… Ночь на дворе. Все порядочные люди — спят… И только журналисты… Короче — в двух словах так: нас хотели по-крупному подставить. Нас с Родей ждала засада…
— Засада?
— Да, такая вот канитель. Но мы отбились. Кстати, я даже заподозрил тебя.
Галина резко отстранилась, блеснули зеленым огнем глаза:
— Как? Как меня, Андрей?… Я не понимаю. Это опять твои шуточки?.
Обнорский усмехнулся.
— Не обижайся, товарищ. Ситуация складывалась так, что хочешь — не хочешь, а предположишь, что кто-то нас сдал… Понимаешь?
— И ты! И ты… и ты решил, что это я?! — изумленно спросила Галина.
Андрей отвел взгляд.
— Извини. Извини, но мы так подумали. Потом, после трезвого размышления, мы пришли к выводу, что нас, скорее всего, прослушивают.
— Как?
— Мы считаем, что наш телефон на прослушке.
— Ты серьезно?
— Трудно сказать… Но мне кажется, что так оно и есть. Мы свели к минимуму серьезные, разговоры по телефону и… — Андрей замолчал, с силой затушил окурок в пепельнице. — И решили прекратить расследование.
— Да ты что? — сказала Галина.
— Тебя это удивляет? Ты ведь с самого начала считала, что мы на неверном пути, что и так все ясно и окончательный вывод однозначен: «Бунчук — палач!».
— Я никогда, собственно… — начала было Галина, но вдруг осеклась, отодвинулась от Андрея, спросила: — Тебе не кажется, что все это глупо? Я не только про ваше расследование…
— Кажется, и довольно часто.
— Ты скоро улетишь?
— Завтра.
— Как завтра?
— Так… Расследование закончено, ребята пишут отчет.
— Вот оно что… Ай, Обнорский! Ай ты, гусар питерский… Налетел в кавалеристской атаке, в снежном вихре, в звоне шпор. Всех победил, всех обаял… и ускакал, — сказала Галина. — Шампанского хочешь, гусар? Ты только не подумай, что я тебя в чем-то упрекаю.
— Никого я не победил, — ответил Андрей. — Шампанского? Хочу.
Галина встала, подошла к холодильнику и открыла его. Вернулась с ополовиненной бутылкой шампанского, протянула Андрею: открой. Обнорский с трудом вырвал пробку, Галина подставила фужеры. Шальная луна наполняла фужеры фантастическим свечением…
— Значит — завтра? — спросила она.
— Завтра, — откликнулся он.
— И ты заподозрил меня?
— Галя!
— Давай за это выпьем, Обнорский.
— Галя, я… Ты… понимаешь…
Галина выпила фужер до дна, встала и принялась вальсировать — обнаженная в лунном свете. Было очень тихо, но Обнорский слышал доносящуюся откуда-то музыку. Возможно, с Луны.
* * *
Когда он уходил, Галина спросила:
— Хочешь, помогу проверить ваш телефон?
— Каким образом?
— Есть специалисты, — уклончиво ответила она.
— Значит, ты все-таки американская шпиенка, — сказал Обнорский.
— Дурак!
— Дурак, — согласился он. — А что — есть возможность проверить на профессиональном уровне?
— Если бы не было, я бы не предлагала.
— Официальные структуры?
— Нет. Если ты имеешь в виду СБУ или МВД — то, конечно, нет. Но организация легальная и вполне профессиональная.
— Неплохо бы… А сколько это будет стоить? — спросил Обнорский.
— Да мелочь какую-нибудь… долларов двадцать-тридцать. Может, пятьдесят. Дорого для тебя?
— В общем-то — нет. А когда сможешь сделать?
— Ну раз вы завтра улетаете, то сегодня.
— Ладушки, — сказал Андрей. — Кстати, ты не могла бы помочь мне еще в одном деле?