Птица вдавил сигарету в блюдце с отбитым краем. Сидел молча, смотрел на окно с качающимися ветвями голых деревьев.
— Мишка велел передать, — продолжил Солодов. — Все, о чем вы говорили, остается в силе. Он уже начал прокачивать тему. Тебе нужно отпустить бороду.
Машинально Птица потер подбородок с приличной уже щетиной. Последний раз он брился утром двадцатого. Засвистел чайник. У террориста Воробьева заныло сердце.
* * *
В другой кухне, в Санкт-Петербурге, на Суворовском, Михаил Гурецкий сидел за столом и по привычке рисовал. Несколько листов писчей, невысокого качества бумаги лежали на краю стола.
Рисовал Мишка не худо, карандашные эскизы щедро раздаривал знакомым. А часть из них ложилась в папку, которую Гурецкий не показывал никому. Да и сам заглядывал в нее крайне редко.
Карандаш быстро скользил по бумаге… Вечерняя улица была видна сверху, как бы из окна комнаты. В свете фонаря стоял у поребрика БМВ — треха. Человек у водительской двери тяжело облокотился на автомобиль. Гурецкий знал, что через секунду человек рухнет на мокрый асфальт, но этого рисунок передать не может. Как не может передать негромкий хлопок винтовки и шорох дождя.
Мишка отодвинул лист бумаги. Рисунок ему не нравился. Да и хрен с ним. Не об этом голова болит. Он закурил, вытащил чистый лист, но рисовать не стал. Мысли крутились вокруг стремной ситуации с Птицей.
Через Юлию он передал Солодову, чтобы тот всеми силами и средствами удерживал Лешку от необдуманных шагов. Вероятность, что это удастся, была невелика: надо знать Птицин характер.
После того как Мишка вернулся из ФСБ, он первым делом лег спать. Сил хватило только на коротенький инструктаж встревоженной Юльке. Напряжение последних суток выключило Мишку почти на двенадцать часов. А вечером он включился в работу. Для начала надо было сделать пару телефонных звонков. Гурецкий сел в «москвич» и не спеша покатил в сторону Московского вокзала. Подцепил голосующего дядьку с чемоданом. Со стороны это выглядело как обычная бомбежка, которой промышляют многие автовладельцы. На самом деле Мишка хотел проверить наличие хвоста. В том, что его будут пасти, он не сомневался.
Хвоста не было. Мишка насторожился. Он довез дядьку до вокзала, сунул в карман честно заработанный червонец и подобрал молодую парочку. Им нужно было на Гражданку, в машине они сразу начали целоваться. А хвоста не было… странно! Дважды Мишка обращал внимание на мелькнувшую сзади «шестерку» цвета «Валентина». Но оба раза «шестерка» отваливала в сторону. Гурецкий не догадывался, что радиомаячок в заднем бампере «москвича» позволяет автомобилям наружки держаться на хорошей дистанции или двигаться по параллельным улицам.
Парень на заднем сиденье уже расстегнул на своей спутнице не только пальто, но и блузку. Этак он ее прямо здесь и трахнет, раздраженно подумал Мишка. «Ну, Коля, — негромко говорила деваха. — Ну, не надо… скоро будем дома. Ну, Коля…»
«Худо», — думал Мишка. В ФСБ ему не поверили, должен быть хвост. Там не лохи работают. Должен быть хвост, а его нет. Что же это может означать? Ответ напрашивался сам собой: Птицу уже взяли.
Через пятнадцать минут он доставил своих пассажиров на место. Деваха спешно застегивала пальто.
— Скоко настучало, папа? — хамовато спросил парень. От него крепко разило водкой.
— Сколько не жалко, — безразлично ответил Мишка.
— Тогда руль, — захохотал пассажир. На перемазанном губной помадой лице играла довольная улыбка. На переднее сиденье упал кругляшок рублевой монетки. Следом — другой.
— А это на чай, — и снова хохот. Деваха визгливо подхватила.
— Оставь себе, — сказал Мишка. — На гандоны. Смех оборвался, повисла нехорошая тишина.
— Ты что вякнул, пидор? — сказал пассажир с угрозой в голосе.
Мимо проехала и остановилась бежевого цвета «пятерка». Мишка проводил ее взглядом. Потом ответил:
— Я не пидор. А если ты уши не моешь, повторю: оставь себе на гандоны. Все, выметайтесь!
— А сам выйти не хочешь? Для разговору.
— Некогда мне, — ответил Мишка. — Выметайтесь.
— Приссал, баклан, — оскалился парень и ударил Гурецкого в голову. Кулак скользнул в пустоту.
— Хорошо, — согласился Мишка. — Выйдем, Коля, для разговору.
— Тока без железяк. Понял, папик? Они вышли. Гурецкий с левой стороны автомобиля, пассажир с правой.
— Ну, иди сюда, пидор, — поманил пальцем с золотой печаткой пассажир.
— Иду, Колюня, иду, — испуганным голосом сказал Мишка.
Они сблизились. Деваха вылезала из машины в правую заднюю дверь. Из бежевой «пятерки» вылез мужик и открыл капот.
— На, сука, — выдохнул Коля и ударил левой. Видимо, когда-то он занимался боксом. Он был очень уверен в себе и очень сам себе нравился. Мишка уклонился вправо и несильно стукнул его в нос. Брызнула кровь. Деваха заорала визгливым голосом что-то матерное.
— Ах ты, падла, — растерянно сказал Коля и снова ударил. Мишка захватил руку, выкрутил ее и швырнул парня на асфальт. Тот быстро вскочил, сунул руку в карман. Мишка усмехнулся:
— Ну-ка, что там, Колюня, у тебя? Покажи папику.
— Убью, — выкрикнул Коля и вытащил руку из кармана. В ладони был зажат небольшой револьверчик. Может — газовый, а может — нет. Разбираться Гурецкий не стал. Он вкатил ногу в живот отморозку. Коля охнул и согнулся. Револьвер упал, и Мишка пнул его ногой. Пушчонка задребезжала по асфальту. Скулила деваха, мужик у «пятерки» искоса поглядывал в их сторону, но вмешиваться не спешил.
— Ну, крутой, тебе пиздец, — прохрипел Коля. — Теперь тебе не жить, сука.
— Да, не повезло мне, — отозвался Мишка. — Крепко я попал.
Он повернулся и шагнул к машине.
— Ты еще мне ноги лизать будешь. Мишка резко повернул обратно. Взял придурка за лацкан, рванул вверх и посмотрел в глаза. Через несколько секунд Коля отвел взгляд. Мишка отпустил куртку, отморозок безвольно сел на асфальт. Он почти протрезвел и кое-что понял.
(«Видимо, бытовой эпизод», — сказал сам себе мужик у бежевой «пятерки» с открытым капотом.
— Возможно, — услышал он голос в правом ухе. — Но все равно придется их проверять.)
Гурецкий развернулся, проехал мимо сидящего на асфальте Коли. В окно вылетели две белые монетки, звякнули, раскатились в разные стороны.
Мишка ехал медленно, высматривал телефон. До какой-то степени он был даже благодарен этому Коле — какая-никакая разрядка.
Телефон он обнаружил только у метро на площади Мужества. Когда Мишка вошел в открытую кабинку, неподалеку от его «москвича» остановилась «шестерка» цвета «Валентина». Наполовину приспустилось заднее стекло. Микрофон направленного действия поймал голову Гурецкого. Мишка вставил таксофонную карту в прорезь автомата. Полез в карман за записной книжкой. Сейчас все выяснится. Борис уже должен быть дома. Он вечерами, как правило, дома… Мишка раскрыл книжку на букве С. Сейчас все выяснится: дошел Пернатый или нет? Взяли — не взяли? Так, код Сестрорецка… сейчас, сейчас… ага, вот!