Закусывая докторскую колбасу пивом «Балтика», Егор с Андрюшой услышали голос вошедшей Сойкиной: «Ну, что я вам говорила!». Якушев попытался что-то ответить распухшими губами, но сообразив, что выглядит смешно и пьяно, лишь прикрыл ладонью рот.
– Уйди от греха, – вяло огрызнулся Тимохин и приложился к недопитому стакану.
На следующее утро дежурной частью ГУВД была «отбита» сводка:
В предыдущей сводке от 23.08.2000 года нами сообщалось об обнаружении трупа гр-на Шавшина Т.А. с тупым огнестрельным ранением головы в своей квартире по адресу Садовая 24, квартира 67.
По опер.данным начальника 2 отдела УУР Сидоренко, опер.группой УУР (старший зам. начальника УУР Ипатьев), при содействии ОПУ ГУВД при проведении оперативно-следственных мероприятий по уголовному делу № 87091, возбужденному прокуратурой Куйбышевского района по факту убийства гр-на Шавшина, задержан и изобличен в совершении данного преступления ранее судимый по ст. 146 УК РСФСР гр-н Добрый Севостьян Захарович, 11.01.1966., урож. г. Салехард, находящийся во всесоюзном розыске – циркуляр 098-89 от 25.06.1999., ст. обвинения 105, мера пресечения – арест.
С места происшествия изъят пистолет системы «ТТ».
При задержании гр-н Добрый оказал активное сопротивление, жертв среди личного состава нет.
Гр-н Добрый арестован.
Доложено в приемную министра МВД.
Чем плохи олени, так это неприхотливостью: ничего не хотят, кроме ягеля.
К. Симонов
На первый взгляд проблемка казалась чепуховой: стало известно место, где «дохнут скокари» – читай, где квартирные воры отлеживаются. Установили их полные данные. Все «пассажиры» оказались людьми с интересными биографиями и красивыми глазами. Верный информатор уверял, что в ближайшее время они пойдут на «хату». Оставалось лишь довести красавцев до места действия «разборной фомки хорошей стали и накрыть панамой». Вот это самое «довести» и портило настроение.
Быстро «выписать» наружное наблюдение районным подразделениям было невозможно всегда.
Быстро можно только выписать на него задание и прилагающиеся бумажки, затем уже медленнее подписать в семи местах, а потом… В общем, лишь когда вопрос исчезает, появляется служба наблюдения. Спасибо и на этом… Вот в Управлении, там несколько по-другому – там люди сурьезные, все больше глобально окружают. На них «наружка» неделями работает – связи отрабатывает.
Отсюда выход: топтать за жульем самим. А эту работенку из оперативников умело делать могут только «карманники». Остальные в глубоком подхвате. Нет, конечно, метров сто-двести проследить и иные могут, но что потом?
Вот старший «квартирников» Самдин и заглянул к Ильюхину за «помочью».
– …Ильюхин, ну будь ты сознательным красноармейцем! Подсоби.
– Так у вас цельная группа по борьбе с «чердачниками»!
– Известен адрес, данные… – продолжал бубнить Самдин. – Два-три дня за ними походить группой и с поличным на квартире возьмем!
– Правильно мыслишь.
– Помоги!
– Так я не микроавтобус. У тебя же группа!
– Нам две машины дают…
– Ишь, ты! Хватай…
– А они с рынка в магазины, из метро по трамваям – потеряем же.
– Это точно, – не мог не согласиться Ильюхин.
– Так помоги.
– Не-а, не могу.
– Почему?
– Я лейтенант – ты майор. Я тебе не указ. В такой работе без приказаний никуда, а с твоим инструктажем в трубу, как тетка Гульда, вылетишь.
– Тогда прикажут!
– Неужели?!
– Начальник ОУРН.
– Это вряд ли.
– Это почему же?
– Жисть так устроена, – философски заметил Ильюхин.
– Посмотрим, – завелся Самдин.
– В оба.
Вот так «без рук» закончилась перепалка между двумя сослуживцами. Майор Самдин тянул лямку исправно, не блистал, но был въедлив. Иногда, правда, ему сильно мешало самомнение.
Начальник ОУР Горчев начинал у отца Ильюхина в стажерах. В свое время он смог получить высшее холодильное образование (там у него ректором тетка трудилась), а затем массивный ромбик Академии МВД. Дипломы очень ценились в кадрах, но Горчев о них не помнил. О холодильниках, кстати, он знал немногое: они белого цвета, в них прохладно, так как там лед и ручки у них постоянно плохо закрываются. Аббревиатура МВД смущала Горчева, как кирпичная кладка кремлевской стены. Всякий раз, когда он раздражался выходками Ильюхина, то заставлял себя вспомнить, что без его отца он майором бы стал, но какая цена такому майору?
В этот раз Горчев и не надеялся уговорить Ильюхина, зная причину отказа. Но что-то говорить он должен был?!
– Ну что тебе стоит, – банально начал Горчев. Слыл он человеком сердитым, тяжелым и неподкупным.
– Хотелось бы вспомнить предновогоднее заслушивание…
– И что на нем тебя задело?
– Реакция на мое замечание по поводу их эпохального задержания в «Октябрьской», когда они словили всех, кроме оружия в карманах…
– Помню, помню, кто-то хрюкнул не в масть, что ты даже не офицер.
(Ильюхину тогда действительно не присвоили первого звания).
– Так точно, ваше благородие.
– Ой, пропадите вы все пропадом!… А ты про оружие знаешь?
– Конечно.
– Как тебе не стыдно?! И где оно было?
– Где оно было?
– Да, да!
– В сумочках Иры и ее подруги, которые сидели с налетчиками за столом.
– Почему у них?
– Пока майор их окружал, ребятишки, как ни странно, «стрему» срисовали и наганы в сумочки к бабам запихнули.
– А ты откуда знаешь?
– Ира сказала.
– Когда?
– На следующий день.
– А ты откуда ее знаешь?
– Во-первых, я многих через батю знаю, а во-вторых, ее все знают.
– Откуда?
– Она внизу в рюмочной работает.
– Это та самая Ирина?!
– Конечно.
– Так что же ты молчал?
– На тот раз штатских не спрашивали, а утром она вернула оружие орлам. Так что поезд ушел.
– Вашу мать!… Слушай, помоги им… надо.
– Не смею указывать начсоставу.
– Все, иди… Дай таблицу дочертить, у меня чего-то кривая раскрываемости не туда загинается.
Каждая конституция, каждая инструкция в мире работает исключительно исходя из обстановки. А определяющее нутро этой обстановки – люди. Поэтому в данной системе координат жулик с улицы Моховой легко может перевесить интересы функционера с Главсбытхимпрома. А оперативник на месте происшествия запросто не поймет потерпевшего. Руководствуются не законом, а своими представлениями о правде. Бывает ли наоборот? Разумеется.