От соседей не вовремя вернулся сын — парнишка лет девяти, не больше. Огромными глазами он не по-детски серьезно и как-то… тускло… смотрел на взрослых незнакомых дяденек. Дяденьки делали вид, что не замечают ребенка. Артем вздохнул и присел рядом с парнишкой на корточки:
— Ну, как дела, брат?
Мальчик преувеличенно добрый тон не принял, покачал головой и неожиданно ответил:
— Скверно.
Это слово, такие соответствующее возрасту ребенка, непонятно почему зацепило Токарева. По мнению Артема обозначить имевшую место быть ситуацию словом «скверно» мог бы какой-нибудь приват-доцент из дореволюционной России (вроде того, кого играл Баталов в «Беге»), но никак не советский пацаненок. От короткого слова, произнесенного ребенком, вдруг так повеяло тоской и обреченностью, что у Токарева-младшего первый раз в жизни кольнуло сердце. Он даже грудь потер через рубашку…
Неожиданно мальчик направился в центр комнаты. Он подошел к столу и тихо (однако все почему-то услышали) произнес:
— Это папа вчера принес… Я очень хотел посмотреть…
А на столе лежала обнаруженная товарищем Каликовым игровая приставка к телевизору, сверкающая ненашенской упаковкой. Такие приставки были в то время диковинкой еще большей, чем видеомагнитофоны. Про такие приставки уже что-то слышали, но никто из сотрудников Василеостровского РУВД их еще никогда не видел — это точно.
Довольный добычей Каликов что-то хмыкнул про фарцовку и контрабанду — возможно, что и справедливо. Второй «бэх» — вежливый молчун — даже заерзал на стуле в предвкушении возвращения в РУВД и подключения электронного чуда — как перед нераспечатанным еще порнографическим журналом…
…Артем и сам не понял, как очутился у стола и почему сказал Каликову шепотом — но смело и указующе:
— Оставь!
Лаптев, словно почувствовавший что-то, тоже оказался поблизости и с развязностью (но не прежней, органичной, а чуть фальшивой) поддержал Токарева:
— Ой, надо нам это… Описывай, сдавай следователю. Оставь погремушку.
— А это не твоя забота — грубо парировал Каликов, кожей почуявший покушение на добычу. — Вы нам приданы, а не наоборот… Вернее, ты придан… с понятым… своим.
Вот это «своим», произнесенное после короткой паузы, и стало роковым.
— Я чегой-то недопонял… — вскипел офицер уголовного розыска, плечом оттирая Артема в сторону. Такие офицеры, как Сергей, могли вынести все, что угодно, кроме неуважения к «траншеям» и к тем, кто в них живет и воюет.
— А чего тут понимать? — Каликов несколько оробел оттого, что Лаптев при всех позволяет себе такую интонацию. — Игрушку изымаем, и точка! Делай свое дело…
— Ага, — кивнул Лаптев, складывая губы трубочкой — То есть делай, что ты приказываешь?!
Каликов замялся, ощущая нарастающее обострение. Второй «бэх» уткнулся в опись и делал вид, что ничего не слышит:..
Артем увел мальчишку на кухню, усадил на табуретку и собрался было по-взрослому поговорить с ребенком. Но тут у него в груди что-то снова екнуло, и он резко вернулся в комнату. Коротко глянув на онемевшего Каликова, Токарев схватил яркую коробку со стола и молча унес ее на кухню.
Каликов хрюкнул носом и направился было за Артемом.
— Молодой человек! Вы пока еще понятой… Договорить ему не дал преградивший проход на кухню Лаптев:
— Артем прав. Нам забава, а пацану праздник. Отца-то не выпустят, — тон Сергея был уже абсолютно серьезным. Каликов безуспешно попытался обогнуть офицера угрозыска, остановился и зашипел:
— А у моего сына такой игрушки нет!
— И что?! У него есть ты!
— Мы… Мы обязаны арестовать имущество, нажитое незаконным путем!
— Велико имущество!
— Знаешь, сколько на черном рынке стоит?!
— Догадываюсь… И что?
— В доход государства — вот что!
— He нравится мне, когда государству таким образом доход пополняют.
— Что?! — Каликов придал своему лицу крайне заинтересованное выражение. — Может тебе, и…
— Давай-давай, — зло улыбаясь поощрил его Лаптев. — Давай — про то, что мне и само государство не нравится, вместе с партией и правительством! Давай!
— А все начинается с потакания…
— Да пошел ты в жопу!!!
Растерявшаяся хозяйка успела тактично выскочить из комнаты, второй «бэх» уже просто медитировал в описи, а сосед-понятой слушал милицейский диалог с восторженным выражением на глуповатом лице — во, мол, дают, во дают-то!
Тем временем Артем сунул приставку в руку мальчику:
— Дуй к соседям, спрячь! Мальчишка сглотнул и спросил — уже по-детски:
— А они не будут меня искать?
— Нет, — покачал головой Токарев. — Не будут.
— Попадет вам! — понимающе улыбнулся парнишка и шустро юркнул в коридор. От этой улыбки Артему стало светло, она подтверждала, что все он сделал правильно…
Услышав, как хлопнула входная дверь, Кали-ков прошел резко в коридор, заглянул на кухню, поймал издевательский взгляд хозяйки и обо всем догадался.
— Ну, ладно, — сказал он со скрытой угрозой. — Ладно…
Потом быстро дописали протокол, все расписались, и оперативники с понятыми вышли из квартиры. Спустившись до первого этажа, Лаптев вдруг вспомнил про отверточку и побежал назад. Хозяйка еще не успела запереть дверь и смотрела на опера непонимающе. Лаптев вынул отвертку из кармана и положил ее на полочку в прихожей — рядом с губной помадой.
— Я тут у вас забыл случайно, — Сергей и сам не понял, что, собственно, сказал. Хозяйка тоже ничего не поняла, взяла отверточку, повертела ее в руках, положила обратно и наконец-то расплакалась вволю.
…В машину залезали молча, сопя и толкаясь чуть ли не специально. Атмосферка сгустилась — хоть ножом ее режь.
— Ну что? Мимо кассы? — спросил водитель, учуяв напряжение.
— Ты давай — вперед смотри! — зло обрезал его Каликов.
— Куда?.. Да я вообще после смены… Дежурный упросил пересесть с козелка! Сейчас выйду — и домой! Тоже мне, командир! — разошелся младший сержант Старков, водитель дежурной машины по РУВД.
Лаптев положил ему руку на плечо и сказал тихо и устало:
— Вить, давай в отдел, а? После делаемся, поздно уже…
Возвращались молча. По прибытии в управление Лаптев и Токарев попрощались с «бэхами» кивками, руки пожимать не стали и нырнули в ОУР. Уже в кабинете Артем стал оправдываться, сказал, что может предупредить отца — но Сергей только отмахнулся:
— Пустое…
А вот Каликов не отмахнулся. Он, как говорят зэки, «первым добежал до оперчасти», — то есть официально доложился утром своему руководству. И доклад его выглядел следующим образом: когда он, Каликов, во время обыска обнаружил залежи импортной видеоаппаратуры, имеющей не только материальную ценность, но и явный интерес для следствия с точки зрения дальнейшего изобличения подозреваемого по иным эпизодам его преступной деятельности, старший оперуполномоченный ОУР Лаптев и его дружок понятой Токарев из неизвестных побуждений (не мешало бы выяснить — из каких) чуть ли не силой воспрепятствовали процессуальным действиям. Второй опер ОБХСС молча кивнул, подтверждая доклад Каликова…