— У вас проблемы со мной? Ладно, хорошо. Но причем тут Гарри? Он не имеет к этому никакого отношения. И я не позволю вам впутывать его в мою жизнь.
— Он ведь вам на самом деле никакой не дядя? Вся ваша жизнь — сплошная ложь.
— Не вашего ума дело. — Том шагнул к Дженнифер, теперь их разделяло несколько футов. — Предупреждаю, не смейте впутывать его, ясно?
— Если мы договоримся, до этого не дойдет. Не так ли? — И Дженнифер с вызовом посмотрела ему в лицо.
Появился Ренуик с бокалами и ведерком со льдом для шампанского.
— Вижу, вам двоим удалось сломать лед, — хихикнул он. — Что ж, замечательно.
При звуке его голоса они отпрянули друг от друга и застыли в неловких позах, пока Ренуик разливал по бокалам шампанское. Затем он провел их к дивану в правом углу комнаты, сам уселся напротив. Между ними стоял еще один низенький диван, обитый синим шелком; в аукционных каталогах значилось, что в случае необходимости его можно использовать как журнальный столик. В огромном мраморном камине вместо дров лежали сухие цветы.
— Похоже, бизнес идет неплохо, — заметил Томас и широким жестом обвел гостиную.
Она была обставлена современно и просто: мягкой мебелью с тусклой, неопределенных цветов обивкой, — но все серовато-песочные стены завешаны картинами, рисунками и гравюрами. Изображены там были один из пророков Ветхого Завета, слишком красивая Мадонна, держащая на руках младенца Христа, больше похожего на херувима. Имелся и портрет папы римского, причем понтифик застыл на нем в какой-то странно воинственной позе. Имелась мистическая сцена вакханалии, но авторы не всех этих произведений были известны Тому. Зато в нескольких полотнах он безошибочно узнал руку Ван Дейка, Рембрандта и даже Верроккьо. В общем, потрясающая коллекция, могущая по праву занять место в любом крупном музее мира, в галерее, посвященной эпохе Ренессанса.
— Новые приобретения, — небрежно произнес Ренуик. — Унаследовал этот дом от одного родственника несколько месяцев назад. Отремонтировал, покрасил стены и прикупил кое-что из мебели. Он занимался морскими перевозками, сколотил состояние после войны. Одного не понимаю: как он мог здесь жить — в доме было полно разного хлама. Большую часть распродал, но кое-что оставил себе.
— Вижу, — одобрительно протянул Том.
— Завтра ко мне должен заглянуть человек, он хочет посмотреть вот на это. — Ренуик указал на потрет папы римского, висевший в дальнем левом углу комнаты. — Его всегда приписывали школе Тициана. Но лично у меня есть подозрение, что написал его сам Тициан.
— Вот как? — заметил Том. Он поднялся с дивана и, подойдя к картине, принялся с благоговением рассматривать ее.
— А это что? — спросила Дженнифер, глядя на грязновато-белые маски, висевшие над камином.
— Теперь они мои! — оживился Ренуик. — Я их собираю. Японские. Маски театра но.
— Простите, я не…
— Но — разновидность японского театра, возникшая в период Муромати, — пояснил Ренуик. — Сюжеты там всегда просты, трагичны и очень символичны, костюмы самые изысканные. Актеры надевали маски, чтобы стилизовать персонаж или подчеркнуть какие-нибудь его эмоции. Как в древнегреческом театре, что позволяло одному актеру играть сразу несколько ролей. Коллекционирую их с детства. — Глаза Ренуика сияли, голос немного дрожал от избытка чувств.
— А они очень старые?
— Ну, самая старая, пожалуй, вот эта… — Он поднялся и указал на белую маску, украшенную золотыми рожками. Глаза выпученные, рот ощерен в демонической зубастой улыбке. — Датируется примерно тысяча шестьсот четвертым годом, когда под давлением самураев и сегунов но был признан официальным театром Японии. Остальные датируются концом семнадцатого и восемнадцатым веком.
Том окинул взглядом маски. Улыбающийся мандарин прищурился, аккуратно подстриженная бородка и усы прикрывают подбородок с ямочкой. Японский юноша явно чем-то встревожен, лоб в мелких морщинках, волосы редкие.
— Надеюсь, вы не станете возражать, дорогая, если мы пообедаем в кухне? — обратился Ренуик к Дженнифер. — В столовой еще не прибрано, все вверх дном, словно после авианалета.
Он провел Тома и Дженнифер в просторную кухню с полом, выложенным из камня, в центре стоял грубо сколоченный стол, накрытый на три персоны. Справа виднелись за стекленные двери, выходившие в сад, створки приоткрыты, и в кухню врывался сладкий аромат жимолости, кусты которой обрамляли забор. Мебель сделана из вишневого дерева с гранитным напылением сверху, по стенам тянулись шкафчики и полки. Внизу находилась огромная газовая плита — целое сооружение из железа с разными кнопками, дисками и трубами. Рядом с плитой — глубокая раковина, в ней уже громоздилась гора тарелок и сковородок.
Ренуик сел во главе стола, Том и Дженнифер — друг против друга. Том сердито косился на Дженнифер. Он догадывался: это вмешательство в его личную жизнь не случайность. Придумано и спланировано оно заранее, с целью дать понять, как далеко они могут зайти — и зайдут, не остановятся ни перед чем, чтобы получить то, что им нужно.
— Если бы заранее знал о вашем визите, — извиняющимся тоном сказал Ренуик Дженнифер, — то приготовил бы что-нибудь эдакое, особенное.
— Не беспокойтесь. Все замечательно, — улыбнулась она. Дженнифер была в плотно облегающем черном жакете и белой блузке. Длинные ноги скрывали просторные брюки из черного шелка, края ткани колыхались над узкими лодыжками. Том заметил, что когда она говорит, то немного морщит носик в такт движениям губ, что делало ее похожей на маленького кролика.
Эта мысль вдруг вызвала у него невольную улыбку, и он еще больше рассердился, на сей раз — уже на себя самого.
22.09
Через несколько часов они поднялись из-за стола и направились в гостиную пить кофе. Дженнифер немного раскраснелась от вина и жара, исходившего от плиты. Ренуик разлил кофе по чашкам и опустился на диван, благожелательно улыбаясь. Дженнифер села рядом с ним, напротив Кирка.
— Итак, Дженнифер, — промолвил Ренуик, — Боб намекал, что я могу вам помочь. Все это между нами, разумеется.
Она благодарно кивнула и поставила чашку на столик. Она ограничилась одним бокалом вина в предвкушении этого момента, и хотя во время трапезы говорила с Ренуиком почти исключительно о еде, постоянно ощущала на себе сердитый взгляд Тома.
— Агент Корбетт, то есть Боб, сказал, что вы единственный человек, с которым всерьез можно побеседовать о состоянии дел в нумизматике в Европе. — Теперь голос ее звучал сухо и деловито.
— Вот как? Прямо так и сказал? Что ж, очень мило с его стороны. Должен признаться, это действительно область, в которой я неплохо разбираюсь. Кстати, благодаря ей мы с ним и познакомились несколько лет назад, когда он расследовал одно дело. Относительно недавно я увлекся и другими областями, но один из моих клиентов — фанат нумизматики, и приходится быть в курсе.