Каро сдалась. Рон расставил мышеловки и ушел, а я наполнил бокалы шампанским и обернулся к своей кровожадной женушке. В ее глазах читалось сомнение.
* * *
Вечером я решил заглянуть в местный паб «Веселый моряк». Взял пиво и уже собирался платить, как вдруг какой-то старик у стойки велел бармену записать мою выпивку ему на счет.
Я поблагодарил незнакомца. Это оказался не кто иной, как Рики Крегг, тот самый сосед через дом, ухаживавший за газонами. Лет ему было под шестьдесят. Милый такой старичок с пожелтевшими волосами и жиденькой бородкой.
— Я тебя знаю, — радушно кивнул он мне. — Ты парень, который теперь живет через дом. Парень, у которого потрясная телка. Люблю блондинок! Правда, лучше бы она отрастила волосы. Не хотел бы я с бритоголовой трахаться. Знаем, плавали. Я ведь был женат. А почему вы не работаете?
Я объяснил, что в этом нет нужды.
— Здорово, — вздохнул Рики. — Ну, удачи. Пытался богатую захомутать, да влюбился в побирушку. Вот… Она меня бросила, и я здесь застрял.
Было всего восемь, но от моего собеседника уже ощутимо несло перегаром. Скорее всего это он ночью спьяну распевал у нас под окнами.
— Вам тут не нравится? — спросил я.
— Спрашиваешь!
— Долго вы здесь живете?
— Почти сорок лет. Жена так решила — видите ли, для детей лучше будет! Вырастут у моря, свежий воздух, все такое. Мне-то самому плевать было. Я редко домой заглядывал, в королевских ВВС служил. А теперь вот окончательно на землю сел.
— Всегда можно продать дом и уехать.
— Можно-то можно, — сморщил нос Рики, — да вот куда? Тут по крайней мере все меня знают. Если честно, я не уверен, что можно вырвать корни из земли — в моем-то возрасте. Говорят, смена дома — одно из самых страшных потрясений. Стоит в одном ряду со смертью близких, разводом и потерей двадцати фунтов.
Я решил подбодрить старого пилота — выпил за его здоровье, а потом спросил, что он думает о Джанет Матер. Рики скривился, как от кислятины:
— На дух не переношу. Отвратная тетка.
— Я думал, вы по ее просьбе за тем садом у площади ухаживаете.
— Это она тебе сказала? Я ухаживаю за садом, потому что люблю садовничать. А не потому, что Матер меня попросила. — Рики убедительно дернул плечом. — С Дейлом уже познакомились?
— Да так. Он машину нам вымыл.
— На его руки внимание обратил?
— Нет.
— В следующий раз, как встретишь, приглядись — особенно к правой. Шрамы один на другом. Хочешь расскажу, как так вышло?
— Даже не знаю, — растерялся я. Похоже, я вплотную подошел к какой-то темной истории.
— Никакой он на самом деле Джанет не сын. Сомневаюсь, что она со своим безмерно обаятельным Филиппом вообще спала. Может, и пытались разок, но у кого ж при виде голой Джанет Матер встанет?
— Не понаслышке знаете? — ухмыльнулся я.
— Будем считать это меткой догадкой. Короче, Дейл — племянник Матер. Его родители в аварии погибли, когда ему едва восемь исполнилось; пришлось переехать к тетке. Мальчишка в шоке был, да и неудивительно. Ну и вот как-то раз пришел он в школу с перевязанной рукой.
Учитель, само собой, спросил, что случилось. Дейл ответил, что Джанет его заклеймила. Ну конечно, суматоха поднялась, социальные службы на уши встали. Выяснилось, что Дейл не врет. Парень переживал из-за смерти родителей, не хотел с Матерами жить, вот и принялся играть с огнем. Доставал из камина тлеющие угли, бросал на ковер — и смотрел, что получится.
Джанет его за этим занятием застукала. Решила мальчишку проучить, показать, что огонь не игрушка. Взяла за руку, сунула ладонью в огонь и держала там.
— Черт! — не выдержал я.
— Ну. Власти дело расследовали, да и замяли. Сам знаешь, эти чиновники — те еще дармоеды. Против Матер не выдвинули обвинений. Вышла наша Джанет сухой из воды. Через пару месяцев моя жена с ней разговорилась. Моя возьми, да и спроси: «Джанет, зачем? Зачем ты так поступила?» А та и отвечает… Угадай, что?
Я покачал головой.
Рики закурил. Его пальцы пожелтели от никотина.
— Она ответила: «Не придумала, что еще сделать». Ничего, да? Восьмилетний пацан всю семью потерял. Не хватает парню любви, внимания, заботы — вот он и поджигает ковры. А Матер ничего лучше не придумала, как руку ему обжечь.
— Гениально.
— Повесить ее мало, — кивнул Рики.
Я открыл дверь и оказался лицом к лицу с Каро. Она целилась из пистолета прямо мне в лоб.
— Черт! — рявкнул я. — Ты что, рехнулась?! Каро опустила оружие.
— Ты где был? — спросила она, чуть не плача. — Уже двенадцать часов! Какого черта ты так долго?
Я рассказал.
— А что стряслось-то?
— Я шорохи слышала…
Кто-то пытался повернуть дверную ручку. Потом Каро почудилось, что в саду ходят. Она позвонила мне на мобильный, но тот оказался выключен. В полицию звонить не хотелось, так что остаток вечера она провела на лестнице с пистолетом в руках.
— Ты ничего не принимала? — спросил я.
— В смысле?
— Ну так… Таблетку какую-нибудь.
— Хочешь сказать, у меня глюки?
— У тебя даже от травки крышу рвет.
— Травка закончилась. Сам знаешь. Марк, я ничего не пила. Говорю же, там кто-то ходил.
Я взял пистолет, фонарик и вышел в сад. Никого не было.
— Ну вот! Пусто! — крикнул я Каро.
— Теперь-то пусто, — нервно отозвалась она. — А раньше…
Мы легли в постель. Оружие я оставил на прикроватной тумбочке. Когда мы погасили свет, я неуклюже попытался соблазнить Каро. Она сняла мою руку со своей груди.
— Мне страшно.
— Почему?
— Не знаю. Если меня кто-нибудь попытается убить, ты меня защитишь. Правда?
— Конечно, — пообещал я.
Утром в одной из мышеловок обнаружилась пленница. Пришлось ехать на двадцать миль, чтобы выпустить ее на волю. Мы остановились в пустынном месте на побережье, открыли дверцу, мышка выскочила и понеслась к песчаным дюнам.
— Ты прав, — призналась Каро, — так намного лучше. Живи и дай жить другим.
На обратном пути Каро заметила вывеску магазина с товарами для садоводства и попросила свернуть.
— Зачем тебе садовничать? — удивился я.
— Шутишь? Я же обещала миссис Матер.
Не без некоторого удовольствия я поведал Каро про руку Дейла.
Моя жена была просто в ярости, однако виду старалась не подавать.
— Допустим, она совершила ошибку. Но кто ты такой, чтобы ее судить? Ты вообще человека под поезд столкнул.