Митин захлопал ресницами:
— Вы хотите сказать, что Серега мог бы меня убить ради денег?
— Конечно! А с чего бы ему с тобой цацкаться? Шлепнул бы тебя, узнал бы все, что надо, от Ликиной с Жуковым, ликвидировал бы их обоих, а потом подал бы дело так, будто гибель всех троих произошла в результате перестрелки.
— Это бездоказательно! — покачал головой старший лейтенант.
— Я понимаю тебя, Костя, ты ведь считал Сергея Курского своим другом. Однако все его предыдущие действия говорят о том, что твоя гибель была ему на руку и он бы не остановился перед тем, чтобы ее ускорить.
— Тем не менее погибли Саша и ее брат… И что же Сергей мог узнать от меня?
— Он бы просто попросил тебя описать, как ты провел время с Ликиной. Исключая постельные сцены, конечно.
— Этого не было, — хмуро возразил старший оперуполномоченный, подавив печальный вздох.
— Ну-ну, — ухмыльнулся полковник. — Но дело не в этом. Ты бы рассказал лейтенанту, как за рулем «Дэу», якобы машины Алексея Жукова, а на самом деле принадлежащего афганскому курьеру транспортного средства, нашпигованного наркотиками, катал актрису на Рублевский пляж. А потом авто вместе с героином после несложного трюка попало в руки некоего Дмитрия Пухова. Он был подельником Эдуарда Самохина, детектива из «Центуриона». И Курскому сразу бы все стало ясно.
— Вот оно, значит, как все было. — Голос старшего лейтенанта подозрительно задрожал, и Сбитневу даже показалось, что его подчиненный сейчас зарыдает, но тот сумел взять себя в руки. — А откуда вы узнали про пляж? — исподлобья взглянул на полковника Костя. — Разве за Ликиной следили уже тогда? Или, может, следили за мной?
— Не дергайся, Митин, никто тебя не пас. Просто этот Пухов через пару часов после получения героина был задержан с поличным сотрудниками Госкомнарка, и мои друзья из данного ведомства в конфиденциальном порядке передали мне его показания. Между прочим, на основе тех показаний вполне могли взять под арест и некоего старшего лейтенанта Митина, но я за него поручился.
— И на том спасибо, — буркнул Костя.
— И еще один момент… Ликиной за «Дэу» с героином было обещано солидное вознаграждение. Но тут произошла накладка: рассчитаться с актрисой должен был ее контактер Самохин, но тот вдруг, как говорится, трагически погиб. Пухов же утверждает, что ничего не платил Ликиной — с ней, мол, ранее рассчитался Самохин. Короче, деньги, причем немалые, кто-то за афганский героин замотал. У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу? — И полковник в упор посмотрел на Митина, причем в еще недавно блеклых и уставших глазах начальника Малининского РУВД вновь появился характерный, так хорошо знакомый Косте безумный блеск.
Старший лейтенант, сразу вспомнив о судьбе Сергея Курского, невольно вздрогнул, вышел из-за стола и побрел в соседнюю комнату. Вернулся он с золотым медальоном Александры Ликиной, который он срезал с ее шеи, когда Сбитнев на минутку вышел из гаража, пристрелив перед этим лейтенанта Курского.
— Вот, на память о Саше взял. — Он, не глядя в глаза полковнику, протянул ему медальон.
Начальник РУВД удовлетворенно хмыкнул и вскрыл драгоценную побрякушку. Просмотрев содержимое медальона, он констатировал:
— Указан код доступа к банковской ячейке. Видимо, там и находится гонорар за наркотики. Не успела актриса им воспользоваться. Насколько известно, Пухов и Самохин предпочитали иметь дело с банком «Весткредит». Но так или иначе финансовое учреждение, где находятся деньги за героин, мы теперь легко установим. Благодарю за службу, старший лейтенант Митин!
— Служу Родине, — буркнул Константин.
— И пойми наконец простую вещь: как бы тебе актриса сладко ни пела, ты ей нужен был только для прикрытия. И овладей она своими сокровищами, ты в лучшем случае сразу получил бы отставку, а скорее всего, как опасный свидетель, оказался бы на пере у ее младшего братика и потом — в багажнике чьего-нибудь авто. Вот, собственно, и все. — Начальник РУВД поднялся из-за стола, но, увидев, что бутылка еще недопита, долил водку в свою рюмку, молча осушил ее, а потом объявил: — Пока отдыхай, а завтра приходи к часу дня в управление. Там состоится гражданская панихида по лейтенанту Курскому, геройски погибшему при ликвидации особо опасной банды убийц и наркодельцов. Мною уже подано представление о присвоении Сергею Курскому Ордена Мужества посмертно.
После его ухода раздался звонок в дверь, и Костя подумал, что Сбитнев зачем-то вернулся. Но, оказалось, пришла Рая. Весь ее облик излучал прямо-таки безудержную радость и безбрежное счастье.
— Я всегда в тебя верила, Костя! — с порога воскликнула она и повисла у старшего оперуполномоченного на шее.
— В чем дело, Рая? — Митин, потрясенный кошмарным разговором с полковником, не оставившим от его единственной в жизни романтической любви камня на камне, не без труда высвободился из тяжеловесных объятий пышнотелой молодухи.
— Вот! — потрясла она перед носом старшего лейтенанта каким-то листком бумаги. — Мне сегодня с утра позвонил домой начальник Купцовского земельного комитета и предложил приехать к нему. Документы на мой участок оформили за один день! Бесплатно!!!
— Неужели? — усомнился было Костя, но, тут же вспомнив свой визит к хулигану Гоше и его недавний телефонный звонок, понял: так оно и есть.
— Я знаю, без тебя здесь не обошлось! — продолжала радостно верещать Рая. — Ты выполнил мое условие, и вот — я вернулась к тебе! — И она вновь ринулась в его объятия.
На этот раз жар ее тела привел Костю в приятное волнение, и он ответил на ее страстный поцелуй.
— Постой! — Она вдруг оторвалась от него. — Успеем еще потрахаться. Надо сначала по-настоящему отметить оформление участка. — Рая стала вытаскивать из сумки выпивку и закуску, очень схожую по ассортименту с той, что ранее принес полковник Сбитнев. — Теперь мы с тобой поженимся, продадим мою дачу за сто пятьдесят тысяч долларов и откроем свой бизнес. Ты хочешь быть президентом фирмы?
И Костя твердо ответил:
— Хочу.
К воротам Малининского городского кладбища подъехала серая «БМВ» седьмой серии. Из нее вышли молодой мужчина в джинсах, с ухоженными усами и бородкой, и миловидная пышнотелая женщина в длинном открытом сарафане и широкой соломенной шляпке.
— Цветы надо бы купить, — кивнул мужчина в сторону многочисленных кладбищенских старушек, разложивших на ящиках и газетках всякого рода примогильные аксессуары.
Его спутница обвела цепким взглядом торговый ряд. Потом, будто бы выбрав себе жертву, она спикировала в манере коршуна и обрушилась, казалось, всей своей мощной массой на одну из бедных старушек.
— Тридцать? — спросила хищница в сарафане, указав на букет не совсем свежих алых гвоздик.
— Пятьдесят, — твердо ответила бабуся.