Увидев вылетевший из рук Гурона пистолет, Мухачев, словно камень из пращи, побежал к другим воротам. Если бы в сезоне 2001–2002 ты так бегал.
Теперь я успею.
– Лежать! – задыхаясь, рявкнул я, держа Гурова на «стволе». – Лежать, сука, иначе башку прострелю!
Гурон с оскалом вытянул ноги и привычно заложил руки за спину. Пуля Вадима его лишь царапнула. Крови много, а опасности – никакой. Все равно, что разбитый нос. Упав коленями на поясницу бандита, я с тоской смотрел в спину убегающему Ступицыну. Однако лучше синица в руках, чем «утка» под кроватью. На одного, жаждущего моей смерти, в городе Тернове стало меньше.
Заломив Гурону здоровую руку за спину, я заставил его согнуться почти пополам и повел к зданию. Быстрый бег и падение на землю как нельзя хуже сказались на здоровье бывшего зека. Он беспрестанно кашлял и сплевывал на землю розовые сгустки крови. Туберкулез – вещь серьезная.
– Струге, тебе хана, – пророчил он. – Тебе хана, Струге. Я через сутки выйду, и тогда тебе конец. Мля буду…
– Будешь, – заверил я его. – А на Лукина зря ты надеешься. Он тебе больше не помощник. Ты лучше продумай ответы на вопросы прокуратуры. За Шилкова разговор будет, за Челпанова, за Виолетту Штефаниц, за избитую женщину! О себе я вообще молчу! Пока.
Кто-то из тренеров уже вызвал «Скорую», и один из врачей уже осматривал курящего Пащенко. Раз курит, значит, умирать не собирается. Бросив Гурона на снег, я стянул с его брюк ремень и двойной петлей затянул ему руки. Только после этого заглянул в медицинский «рафик».
– Вадим?
– Все нормально, – заверил огромный мужик с волосатыми руками. Белый халат грозил с грохотом разорваться на его могучей груди. – Ранение сквозное, органы не задеты. Сейчас поедем в больницу – маленький зондаж, и можно идти домой. Больничный нужен?
Вот дела, а?! На снегу валяется задержанный бандит, футбольная команда, как стадо гусей, сгрудилось у Южных ворот, а этот лепила интересуется – нужен ли больничный? Типа, от работы отскочить – как сказал бы Гурон, если бы мог сейчас говорить. Он кашлял, как первый советский грузовик, ритмично и безостановочно. Я попросил врача оказать ему помощь.
Наконец, на стадионе появился Земцов со своим доблестным СОБРом. Я даже не знаю, что бы без него делал в этом месяце! Хотя что душой кривить… Когда ты загибался, Струге, он плечо тебе подставил. И не он виноват, что бойцы всегда опаздывают. Система виновата. Конкурсный набор.
Тренировка закончилась и больше не возобновлялась. Хотел бы я посмотреть на того, кто после всего случившегося стал бы играть в футбол. Игроки «Океана» проходили мимо нас, внимательно разглядывая Гурона и Пащенко. Криминал города ворвался даже на футбольное поле.
– Муха! – окликнул я «двадцатку». – Ты был бесподобен. Какие планы на грядущий сезон? Народ желает видеть родную команду в первой лиге.
– Я, пожалуй, в «Зарю» из Братска переберусь. – Он внимательно посмотрел на Гурона. – Отсюда подальше…
После больницы Пащенко превратился в кладезь ругательств. В хирургическом отделении ему дезинфицировали рану, засовывая в нее какой-то штырь. Очевидно, физические ощущения в момент этой процедуры и явились поводом для гнева прокурора. Я вез его на «Волге» к дому, а Земцов вез Гурова в ИВС. Несмотря на выходной, следователь прокуратуры сейчас будет поднят для производства допроса одного из подозреваемых в убийстве милиционеров и еще ряда преступлений. И я очень хочу при этом присутствовать. За один только выстрел в сторону прокурора, учитывая прежние «заслуги», Гурон наматывал себе солидный срок. Ступицын не совершил глупость даже в экстремальной ситуации. Он сделал так, чтобы в Пащенко выстрелил Гурон. А все то, в чем ему предстоит быть обвиненным, нужно еще доказать.
Я только сейчас начинаю понимать, насколько опасен сообразительный милиционер, продавший свою совесть.
В городской прокуратуре есть две смежных комнаты. Одна – для производства допросов, а вторая – чтобы смотреть за ходом допроса. Их разделяет не дверь, а толстое стекло площадью около двух квадратных метров. Для тех, кто находится в комнате № 1, оно выглядит, как огромное зеркало. Для тех, кто сидит в комнате № 2, – это слегка затемненное стекло. Из второй комнаты можно задавать вопросы допрашиваемому, и звуковое устройство изменит голос до неузнаваемости. За триста восемьдесят лет своего существования прокуратура России вплотную приблизилась к мировым стандартам. Теперь бы еще компьтеров подкупить да решить проблему с обыкновенной писчей бумагой…
Мы с Вадимом сидели на стульях и внимательно слушали рассказ Гурова. К моему – да и не только моему – великому удивлению, Гурон больше не играл в крутого гангстера. Он не требовал адвоката и не удручал присутствующих гордым гробовым молчанием. Поняв всю безысходность своего положения и надеясь на определение своей роли, как второстепенной, он подробно повествовал об истории, начавшейся три недели назад. Он уже не сомневался в том, что вскоре окажется в колонии. Гурон смирился, но на его лице не было мук страдания. Удивляться было нечему, ведь из сорока лет своей жизни пятнадцать он провел в колониях. Поэтому вправе носить на плече наколку «КОТ», Коренной Обитатель Тюрьмы, и ничуть от этого не переживать. Свободу он рассматривал лишь как промежуток времени между ходками. Рольф подарил ему надежду на беспроблемную жизнь до старости. Однако после его потери он переживал недолго. К зоне он был готов полностью.
С Виолеттой Штефаниц он познакомился год назад, в Дрездене, куда ездил утрясать проблемы с российской братвой за рубежом. Немка прекрасно разговаривала по-русски и сразу привлекла его внимание. Поговорив с ней, ему стало ясно, что молодая немка сразу поняла, к какому социальному слою населения России принадлежит Вадим Гуров. То, что она дала ему визитку и пообещала связаться, лишь уверило его в своей правоте. Чувствуя, что общение с этой дамой рано или поздно может реализоваться в фиксированные денежные средства в валюте, он дал ей свой номер. Гурон уже почти забыл о ней, как вдруг в начале декабря этого года в его загородном доме раздался телефонный звонок. Виолетта Штефаниц сообщала, что у нее украли щенка и, по ее информации, щенок вывезен в Россию. Через сутки она приехала в Тернов.
Сумма в триста тысяч евро не то чтобы ошеломила Гурона. Он держал в руках состояния покрупнее. Изумило другое. Если за обнаружение щенка платят такие деньги, то сколько стоит сам щенок? Вот то, о чем я предупреждал Виолетту! Никогда не нужно вступать в деловые отношения с российским преступным миром, если ты совершенно не разбираешься в его менталитете! Гурон не задумался о том, как заработать триста тысяч евро! Он сразу стал вычислять, сколько стоит сам щенок! И решение «нагреть» немку он принял сразу и безоговорочно!
Виолетта рассказала, что частные сыщики, нанятые ею, проследили путь движения щенка вплоть до поезда, отправлявшегося в Тернов из Москвы. Сыскари выяснили, что люди, купившие в Германии щенка за пятьдесят марок, едут именно до Тернова, хотя поезд следовал до самого Владивостока. После прибытия в Тернов Виолетта тут же встречается с Гуровым. Последний организует мгновенное оповещение своих «низовых» по всем местам появления владельцев собак. Сами же они отправляются на рынок. Став свидетелем моего боестолкновения с «бычком», Виолетта вскрикнула: