– Сейчас, намекну… – пробубнил Штука. – Подожди.
Найдя в «девятке» грязное вафельное полотенце, а в «Ауди» – бутылку «Акваминерале», он пропитал материю насквозь и скрутил ее жгутом.
Стегая Зелинского, как кнутом, он по старой зоновской привычке старался делать так, чтобы его оголенной спины доставал лишь кончик оружия. Тот визжал от нестерпимой боли и продолжал клясться в том, что о причинах возникновения автомата в багажнике кусковского «Мерседеса» не имеет ни малейшего представления.
– Да что это такое? – изумился Штука и влил внутрь себя еще несколько глотков. – Кха!.. Ладно…
Проникнув внутрь «девятки», он вырвал динамики, вытянул шнуры и вывел их наружу. Осмотрев гараж, нашел и скотч…
Арест заместителя транспортного прокурора Пермякова в определенных кругах Тернова произвел некоторый резонанс. Одним из первых о происшествии узнал председатель областного суда Лукин. Зная о близком знакомстве арестованного с судьей Центрального районного суда Струге, он почувствовал глубокое удовлетворение. С некоторых пор, не в силах достать Струге напрямую, Игорь Матвеевич радовался, когда случались неприятности с его окружением. Лучше всего для Лукина был бы, конечно, крах бывшего транспортного прокурора, а ныне – заместителя областного прокурора Пащенко, ибо он был самым близким по духу человеком к Струге. Но Пащенко, как и Струге, оставался неуязвим.
Узнав у Николаева, председателя Центрального суда, кто водворял Пермякова под стражу, Игорь Матвеевич Лукин вызвал к себе Марина. Такие вопросы он любил решать не по телефону, не в коридоре, а в своем кабинете, под портретом президента. Так почему-то всегда получалось убедительнее. Говорил Лукин, а на слушающего смотрел Сам. Поневоле окаменеешь. Если бы Сам знал, какие вопросы иногда решались в том кабинете, где он, простите, висел, то не миновать бы Игорю Матвеевичу неприятностей. Так, во всяком случае, хочется думать.
Так и думали. Поэтому Марин, когда вошел в кабинет, сначала увидел склоненную набок голову над головой Лукина, а потом только самого Лукина. Тот ничего никуда не «склонял», лишь что-то быстро писал и в своей ослепительно голубой рубашке был похож на спустившегося с небес ангела.
Марин справился о разрешении войти и, получив утвердительный ответ, приблизился к столу. Сесть ему разрешили сразу, едва он подошел к стулу, придвинутому к длинному столу. Сам стол был придвинут к столу Лукина.
– Садитесь поближе, Владимир Викторович. – Лукин отложил писанину в сторону. – Мне вас так даже плохо видно. А я шептаться собираюсь.
Марин приблизился и поставил на пол рядом с собой портфель.
– Я вот о чем хотел вас спросить, судья, – издалека начал Лукин, – у вас сколько отмененных дел за полугодие?
– Одиннадцать… Нет, тринадцать, – после недолгих раздумий признался Марин.
– Что-то многовато для судьи, рассматривающего уголовные дела. – Лукин приблизил к себе ежедневник и распахнул. – Марин, знаете, сколько судей в нашей области занимаются рассмотрением уголовных дел?
Владимир Викторович был весьма далек от подобной статистики – более того, он понимал, что вопрос риторический, поэтому в ответ на интерес Лукина лишь посмотрел над его головой и слегка склонил голову направо. Почувствовав, что стал похож на любопытную собаку, он с хрустом вернул голову на место.
– Восемьдесят один. – Лукин отпихнул блокнот и снял с носа очки. – Восемьдесят один, Марин. Займемся банальной арифметикой.
Не найдя вокруг себя калькулятора, он завернул рукав рубашки и склонился над японскими часами.
– Восемьдесят один умножить на тринадцать… Марин, вы не знаете: знак умножить – это крестик или точки с палочкой?
– Крестик, – выдавил Владимир Викторович, уже успевший произвести расчеты и знавший, что сейчас последует.
– Крестик, так крестик… Одна тысяча пятьдесят три. Нет, Марин, наверное, я ошибся. Давай пересчитаем… Одна тысяча пятьдесят три. У вас есть валидол, Марин?
Валидола у Марина не было.
– Марин, а ведь есть еще и группы подсудимых, правильно? По пять человек, по шесть. Ну, бог с ним, давай умножим на два. Всего на два. И получится, что если все судьи будут судить российских граждан так, как вы, то только в нашей области будет незаконно осуждено две тысячи сто шесть человек. За год – четыре тысячи двести двенадцать.
Лукин вошел в кураж.
– Разделим на триста шестьдесят пять дней, и у нас получится, что… Что в нашей области незаконно осуждается… – Лукин прищурился и посмотрел на циферблат своих часов с калькулятором. – Одиннадцать целых пятьдесят четыре сотых граждан в день.
Сказал и покусал губы. Спонтанно найдя начало темы разговора и усугубив ее, он пожалел, что выявил статистические данные такого характера в присутствии Марина. По всему было видно, что, нажимая кнопки, он сам не ожидал, как опасно может быть увлечение «банальной арифметикой».
– Неплохо, правда, Владимир Викторович? Но это так получается, если бы все восемьдесят судей были судьями Мариными. Но, дай бог здоровья ниже упомянутым, есть те, кто эту статистику снижает до минимума.
– Нагрузка была большая в этом году, – произнес Марин, понимая, что эта фраза всего лишь звук. – Нагрузка у всех. Но во втором полугодии я обратил внимание на качество. Количество не должно быть основополагающим фактором…
– М-да… – выдавил Лукин. – Знаете, Марин, вам следует обратить внимание на стиль работы тех, у кого минимум отмен при максимуме качества и количества. Вот, взять, к примеру, Струге. Одна отмена за полгода. А все знаете отчего? Оттого, что Антон Павлович судья на работе, судья и дома.
Марина передернуло. По всем судам Тернова ходили слухи о великом противостоянии Лукина и Струге. И во всех подробностях, обросших небылицами, бродили байки о способах, посредством которых Игорь Матвеевич пытался придавить к полу бодливого судью Струге. А сейчас Антон Павлович ставится в пример.
«Что-то тут не так», – справедливо рассудил Марин, напрягая свои подкожные органы чувств.
– Все окружение Струге – порядочные и уважаемые люди, ни разу не проявившие себя с отрицательной стороны. Кто у него знакомые? Заместитель областного прокурора Пащенко. Замечательный человек, профессионал своего дела. Председатель Спорткомитета области Говорков. А вы, Владимир Викторович, вчерашним днем, часу в шестом, находились на СТО, где вам ремонтировали стойки на «Тойоте Спринтер», и, пока шла работа, пили пиво. За рулем, получается…
Марин похолодел. Лукин знает о том, что он делал вчера. Где находился, что ремонтировал и что пил.
– Ну что это такое, – деланно проныл Игорь Матвеевич, – пиво за рулем? Все видят, наверняка обсуждают… Кстати, что это за «Тойота»? Насколько мне известно, у вас нет машины?
– Это женина, – прокашлялся Владимир Викторович.
– Какого Жени?
– Жены, в смысле.