Все присутствующие с большим вниманием посмотрели в нашу сторону.
Первым паузу нарушил Павел Романович:
– Это хорошо, что вся следственная бригада в полном сборе. А где опергруппа?
– На выезде. Проводит выемку из служебного кабинета и служебной квартиры, – ответил Бочаров.
– А где подозреваемый? В СИЗО? – спросил Павел Романович.
– Нет. Сидит в соседнем кабинете. Ждет защитника для себя.
– А что, у него есть уже адвокат? – вновь спросил Павел Романович.
– Пока нет. Вот сейчас, Павел Романович, решаем, в какую юридическую консультацию звонить и приглашать защитника, – ответил Бочаров.
– Не нужно никуда звонить. Вот его адвокат – Козырев Виктор Михайлович! Между прочим, ведет громкие дела по нашему ведомству.
– А ордер у нового адвоката есть? А кто вас нанял, если, конечно, не секрет? Ведь подозреваемый – сирота, и у него родственников нет.
– Ты вот что, Бочаров, не спеши. Во-первых, Виктор Михайлович будет работать по назначению – то есть бесплатно, как государственный защитник. Во-вторых, мне уже лично позвонили два известных адвоката с просьбой быть защитником нашего злодея, но я им отказал. Мы здесь следствие ведем, а не телешоу устраиваем, – закончил свою мысль Павел Романович.
– Павел Романович! А пусть новый защитник со своим клиентом познакомится и переговорит, вдруг ему клиент отвод даст? – сказал Бочаров.
– Пойдемте, я вас с ним познакомлю, – добавил Бочаров, обратившись ко мне.
Мы вышли из его кабинета и прошли в соседний. Но перед тем как открыть дверь, Бочаров мне сказал:
– Если вы найдете общий язык и он согласится, чтобы вы были его защитником, то тогда ему нужно будет написать соответствующее заявление, а вам написать расписку о неразглашении тайны следствия.
– Я знаком с порядком ведения следствия вашего ведомства. А кто осуществляет оперативное сопровождение данного дела? – спросил я Бочарова.
– Уголовный розыск и ФСБ помогают по отдельным вопросам, – ответил он. – Да вы проходите в кабинет!
Ирина
Я на цыпочках отошла к окну и, вытащив мобильник, стала набирать телефон мужа. Но тут же вспомнила, что его телефон отключен. Что делать? В дверь настойчиво продолжали звонить.
Я сняла трубку домофона.
– Кто там? – спросила я.
– Это из домоуправления, – отозвался мужской голос. – Нужно осмотреть вашу сантехнику. Будем трубы менять.
– Но я не хочу, чтобы в моей квартире меняли трубы, – капризным тоном заявила я. – Мы недавно ремонт сделали.
– Трубы меняем во всем доме. Дом сталинский, старый.
Кто же это? Оперативники или и впрямь сантехники? Я решилась открыть. Аккуратно вытерев ноги, мужчины молча вошли в коридор.
– Где у вас ванная, туалет? – спросил один из них.
Я указала им направление. Они прошли туда и, открыв специальный шкаф в ванной, долго рассматривали там что-то.
Неужели это действительно слесари-сантехники?
Вполголоса посовещавшись между собой, они вернулись в коридор.
– Ну что, хозяйка, – спросили они, – когда вы дома будете? Нам нужно сделать срезку.
Теперь меня обуял страх. Вот сейчас скажу им, что мы уезжаем, и ситуация выйдет из-под контроля. Если, конечно, это не сантехники, а бандиты или оперативники. А вдруг они все-таки из домоуправления? Как быть?
– Я не знаю точно… – в замешательстве промямлила я. – Мы приезжаем, уезжаем, не постоянно бываем.
– Если мы завтра придем, вы дома будете?
Я утвердительно кивнула головой. В конце концов Машу попрошу, она зайдет, если и в самом деле будут трубы менять… Нельзя ничего говорить точно.
– Вот и хорошо, – сказал один из них и, достав из кармана маленький блокнот, поставил там какую-то галочку.
Все это – блокнотики, карандаши, пометки – было для меня неубедительно. Если они маскируются под сантехников, они должны бы делать это более правдоподобно.
Они ушли.
– Как ты думаешь, кто это? – спросила меня Маша.
Мне показалось, что и она в большом сомнении насчет этих «сантехников».
– А ты как думаешь?
– Черт его знает…
Я оказалась на грани нервного срыва, будучи страшно напуганной всем происходящим и начиная подозревать всех и вся.
И все-таки я быстро собрала оставшиеся вещи, взяла кое-что необходимое для мужа. Набрались две большие сумки. Одну я вручила Маше, другую взяла сама.
Поставив квартиру на сигнализацию, закрыв тщательно двери, мы подошли к лифту. Тут в голову мне пришла мысль – зачем нам ехать на лифте? Вдруг кто-то внизу ждет меня? Нужно спускаться по лестнице.
Я попросила Машу спуститься первой. Договорились, что она подаст мне условный знак с улицы – я увижу ее через окно. Если внизу никого нет, я спущусь. Если же кто-то там торчит – я пережду.
Маша медленно пошла вниз по лестнице. Вскоре она подала мне с улицы знак: все спокойно, я тоже могу спуститься.
Внизу я не заметила ничего подозрительного. Но в сквере на лавочке все еще сидели те же двое мужчин. Нет, их уже стало трое! Один из «сантехников» сидит с ними рядом и что-то им говорит.
– Пойдем скорее! – почти скомандовала я. Мы бегом рванули к машине, хотя тяжелые сумки тянули нас вниз и назад.
Быстро поставив сумки в багажник, мы вырвались со двора.
– Куда теперь? – спросила Маша.
– К тебе. Там будем ждать звонка.
– Вы все же решили уехать?
– Так складываются обстоятельства, – ответила я.
– Ты одна поедешь или с ним?
Я удивленно взглянула на нее, не теряя из виду дорогу и косясь в зеркало заднего обзора.
– Конечно, с ним!
– Вчера утром ты сказала мне, что намерена от него уйти.
Почему она мне об этом напоминает? Ладно, хватит уже всех подряд подозревать!
– Сейчас не та обстановка, – сказала я. – Мы должны быть вместе…
Маша понимающе кивнула.
– А куда вы едете?
– Не знаю пока. Вроде на Кипр…
– И надолго? – спросила Маша.
– Кто знает… Там, по-моему, до трех месяцев можно жить без визы.
Мы подъехали к дому Маши. Поднялись наверх, оставив сумки в багажнике.
– Ну что, кофейку? – спросила подруга, доставая очередную сигарету и направляясь к плите.
Казалось, именно здесь и почти такой же разговор у нас был с ней всего пару дней назад, когда все вокруг казалось таким спокойным и обыденным…