Сказал, что контракт составлен совершенно верно и никаких претензий к нему у меня нет. Виктор взял салфетку и стал рисовать мне схему коммерческой сделки, обводя кружочками и соединяя стрелками стороны и движение товара. Я сказал, что все соответствует контракту. Каждая стрелка и каждый кружочек находили свое отражение в пунктах договора. Когда мы разговаривали и заказали кофе, я заметил какие-то взгляды в нашу сторону.
Я внимательнее оглядел зал. Он был заполнен людьми. Почти все приехали с мобильными телефонами, которые время от времени звонили. Недалеко, за другим столиком, сидели молодые ребята. Я догадался, что это охрана Олега и Виктора. Таких, как они, в зале находилось немало.
Вероятно, многие «новые русские» приехали сюда на деловые переговоры.
Мне все время казалось, что за нами кто-то наблюдает. Когда встреча уже закончилась, я вышел из бара в сопровождении Андрея и Олега. Возле стоянки автомобилей попрощались. Я обратил внимание, что Виктор приехал на большом белом «Линкольне», который совершенно не вписывался в эту стоянку, поскольку был трехдверным и сильно вытянутым в длину. За рулем машины сидел какой-то парень.
Я направился к своей машине, сел. Но не успел отъехать и нескольких метров, как услышал скрежет тормозов.
Из подъезжающих «Жигулей» выскочил какой-то человек в темной куртке и стал стрелять из автомата в сторону «Линкольна». Реакция Андрея и Олега была моментальной.
Они – в дорогих пальто и костюмах – тут же упали на грязную землю и стали ползти, прячась от пуль, которые, видимо, предназначались им, так как автоматчик все время целился в ту сторону.
Казалось, что пальбе не будет конца. Многие люди, стоявшие около комплекса, также упали на землю и стали ползти к своим машинам. Многие авто резко рванули с места. Раздались крики, видимо, кого-то ранили. И вдруг из торгового центра выскочили несколько молодых ребят, которые стали стрелять из пистолетов в сторону автоматчика. Тот вынужден был пригибаться. Наконец, после двух-трех минут стрельбы, он вскочил в свой «жигуль», резко рванув с места, покинул место происшествия.
Неожиданно за этой машиной понеслось несколько других. На набережной остался поврежденный «Линкольн». В тот же день «Дорожный патруль» сообщил подробности этой перестрелки.
Позднее я узнал, что произошла стычка между «бауманскими» и «курганскими», что один из лидеров курганской группировки – фамилии не называлось – тяжело ранен и случайно убит водитель черной «Волги». На месте происшествия обнаружено 60 стреляных гильз. Прибывшая милиция никого не задержала – все разбежались.
На следующий день многие газеты вышли с подробными комментариями по поводу вчерашнего инцидента. Несколько статей были посвящены курганцам. Их группировка начала действовать в Москве в начале девяностых годов. Сначала они действовали с «ореховским» авторитетом Сильвестром, но после его гибели ближе сошлись с «коптевскими».
Время шло. Однажды, в сентябре 1996 года, в новостях я услышал, что на улице Твардовского, в доме 31 произошел мощный взрыв, превративший шахту лифта в груду развалин. Жильцы вызвали милицию, пожарных.
Когда милиционеры приехали на место происшествия, на лестничной площадке первого этажа они нашли раненую женщину. У нее была закрытая черепно-мозговая травма, повреждены глаза. В лифте обнаружили останки мужчины. Взрывом его разорвало на куски. Потом выяснилось, что погиб Александр Привалов, по документам житель Архангельской области, который со своей подругой снимал квартиру в этом доме.
Тогда я не придал значения этому делу, хотя земляком Привалова был мой тогдашний клиент Федор С., подозревавшийся в убийстве другого земляка, уголовного преступного авторитета по кличке Пакет.
Расследованием данного дела, помимо прокуратуры, активно занялся антитеррористический центр ФСБ. Практически это было началом крупномасштабной операции правоохранительных органов против курганской группировки.
Но тогда я не мог знать, что свидетелем по взрыву на Твардовского, 31, искусственно буду притянут и я и дальнейшие события в декабре этого года близко коснутся меня.
Спустя несколько недель курганские потревожили меня вновь. Опять попался Паша Зелянин, которого я освобождал из Центра международной торговли, и Эдик Перепелкин. Они ехали на своей машине по Мичуринскому проспекту ночью. Неожиданно навстречу выскочил красный джип и перерезал им дорогу.
Паша и Эдик вышли из машины. У Павла был газовый пистолет. Но в джипе оказались работники спецслужб. Между ними завязалась потасовка. Ребят быстро скрутили и доставили в отделение милиции в Крылатском. Там было возбуждено уголовное дело о незаконном хранении оружия, так как на следующий день рабочие нашли возле места стычки пистолет «смит-и-вессон» и принесли его в милицию. Подозрение пало на Павла Зелянина и Эдика Перепелкина.
Я вновь стал собирать материалы по этому делу. Выяснилось, что никаких отпечатков пальцев на пистолете не было. Павел имел только газовый пистолет, а тот, который рабочие нашли на следующий день, ему не принадлежал. Но следствие утверждало, что оружие принадлежало Павлу – отпечатки пальцев на нем обнаружены.
Потом я узнал, что Павла избили в отделении милиции и просто вложили ему в пальцы пистолет, когда он лежал на полу со связанными руками. Такой прием достаточно популярен среди многих работников милиции.
Шло время. Я активно занимался другими уголовными делами, но не забывал и об этом. К тому времени Павла Зелянина перевели из ИВС в Бутырскую тюрьму. Там он находился под следствием. Я чувствовал, что готовят против него достаточно серьезное обвинение. Тогда я догадывался, что к Павлу приходили и другие сыщики – с Петровки, активно интересовались его принадлежностью к курганской группировке.
Понимая, что над Павлом сгущаются тучи, я стал готовить несколько жалоб о неправильном следствии, которые направил в Московскую прокуратуру.
И тут мне повезло. На одну из жалоб о неправильных процессуальных действиях против моего подзащитного прокуратура города Москвы затребовала у следственного отдела УВД «Крылатское» это уголовное дело. Так получилось, что оно попало на проверку в Московскую городскую прокуратуру. А к тому времени двухмесячный срок содержания под стражей Павла истек, и практически следователь не имел возможности продлить задержание, так как дело находилось не у него, а на проверке.
Так у меня появилась возможность обжаловать действия следователя о незаконном заключении и несанкционированном нахождении под стражей Павла.
Я быстро написал жалобу в Тверской народный суд Москвы и стал ждать. Через два дня слушание дела было назначено. Привезли Павла, и началось судебное разбирательство.
Я стал доказывать, что Павел не имеет отношения к найденному оружию. Отпечатки пальцев обнаружены потому, что пистолет был насильно вложен в руку работниками милиции. Главный свидетель – участник этой стычки, другой работник милиции дал показания накануне, что пистолет, который держал в руках Павел, был газовый.