Вскоре в кабинет вошла женщина лет сорока. Поздоровавшись, она представилась Лианой Аскеровой, по национальности дагестанкой, совладелицей одного из небольших ресторанов, расположенных в центре Москвы. Она рассказала, что ее партнер, пятидесятипятилетний выходец с Украины Борис Шахрай, подозревается в пособничестве убийству Андрея Козлова.
– А в чем его пособничество выражалось? – спросил я.
Она пожала плечами:
– Я ничего не знаю. Могу сказать только одно – он невиновен.
Тогда я не знал, что через какое-то время и она как подозреваемая по этому делу будет задержана и арестована.
– А где он сейчас?
– На Петровке. Хорошо бы, чтобы вы побыстрее туда приехали.
– Конечно, я понимаю. Зачем нам терять время?
– Да, вот еще что, – добавила Лиана. – Есть еще один нюанс. Но я расскажу вам о нем в машине.
Мы спустились вниз. Я направился к своей машине, но Лиана сказала:
– Давайте сделаем так: вы оставите свою машину здесь, а поедем на моей, с водителем. Доедем быстрее.
Я согласился. Вскоре я сидел на переднем сиденье черного «Мерседеса». Как только мы поехали, Лиана произнесла:
– Бориса задержали вчера вечером, когда он выходил из своего офиса. Он всю ночь просидел на Петровке. А утром человек, который сидел с ним в камере, позвонил нам и сказал, что у него есть для меня информация. Давайте заедем к нему!
Я взглянул на часы:
– Время дорого! Лучше как можно быстрее приехать на Петровку.
– А вдруг это важная информация? – настаивала Лиана.
– Ну хорошо. Где этот человек?
– В институте Склифосовского.
Вскоре мы подъехали к главному входу в Институт скорой помощи. Лиана достала мобильный телефон и набрала номер. Я обратил внимание, что она очень волнуется.
Из дверей института вышел мужчина лет пятидесяти, не очень опрятно одетый. Поздоровавшись с нами, он сказал, что сидел в камере с Борисом. У меня это вызвало подозрение. Как же так? Человек сидел в изоляторе временного содержания на Петровке, утром вышел и тут же оказался в институте Склифосовского? Может быть, «наседка»? Я окинул человека внимательным взглядом. Скорее всего, он похож на бомжа. А практика привлечения бомжей к уборке следственных изоляторов и территории на Петровке еще сохранилась. Я представил, что, скорее всего, его задержали на вокзале за нарушение паспортного режима и привезли на Петровку, 38, где такие же, как он, приступили к уборке милицейского помещения. Так и попал он в камеру, а не сидел там.
Бомж сообщил нам, что Шахрай передал ему номер мобильного телефона Лианы и сказал, что задержали какого-то его знакомого, который показал на него как на участника в организации убийства банкира Козлова. Это и была вся информация.
Я удивленно посмотрел на Лиану:
– Что еще за знакомый?
Она непонимающе пожала плечами:
– Понятия не имею!
– Ладно, поехали! И так мы потеряли много времени!
Вскоре мы подъехали к зданию Петровки, 38. Выйдя из машины, я предложил Лиане:
– Давайте сделаем так. Я сейчас пойду на встречу и, скорее всего, выключу телефон – по условиям режимного объекта телефоны адвокатам проносить запрещено. Как только у меня появится какая-либо информация, я обязательно включу телефон и наберу ваш номер.
– Хорошо, я поеду на работу, в ресторан, – сказала Лиана, – и буду ждать вашего звонка.
Открыв дверь, я вошел в помещение, расположенное на первом этаже. Здесь находилось бюро пропусков. Получив там специальный пропуск, нужно было пройти. Я обратил внимание, что народу в изоляторе временного содержания никого не было. Конечно, сегодня же пятница, сокращенный рабочий день – до конца его осталось пятнадцать минут. Надо успеть!
Я подбежал к окошку и стал стучать. Оно открылось.
– Мне бы пропуск в ИВС, – сказал я.
– Так звоните туда! – услышал в ответ.
– А какой телефон?
– Не знаю, – резко ответила женщина.
«Хорошее обслуживание! – усмехнулся я про себя. – Как же мне узнать номер?»
Я подошел к телефону-автомату, висевшему неподалеку. На одной из его стенок виднелась надпись: «ИВС» и четыре цифры рядом. Ну вот, и нашелся выход из положения! Я тут же набрал номер. В трубке раздался голос дежурного по изолятору временного содержания.
– Добрый день, я адвокат. Задержан мой клиент, Борис Шахрай. Мне необходимо с ним встретиться.
Дежурный громко переспросил фамилию задержанного, вероятно, для того, чтобы поставить в известность о моем визите кого-то из своих коллег, а потом сказал, чтобы я перезвонил минут через пять. Я бросил взгляд на часы. До конца рабочего дня оставалось десять минут. Вероятно, на это и рассчитывало следствие: накануне праздников, выходных дней, больших каникул задержать посредника, изолировать его от адвоката и в течение этого времени выкачать из него признательные показания. Неплохой расчет!
Через пять минут я снова набрал номер ИВС.
– Такого нет, – ответил дежурный.
– Как нет? Он же у вас, у меня сведения точные!
– Он был у нас. Но его увезли.
– А куда?
– Мне не сообщили. – Дежурный положил трубку.
Нечего сказать, хорошее начало!
Я вышел из бюро пропусков. Было уже пять часов вечера. Что же делать? Я начал анализировать ситуацию. Если дело ведет Генеральная прокуратура, то, скорее всего, Шахрая вывезли либо туда, либо в суд на избрание меры пресечения, то есть ареста. А суд, который обслуживает Генпрокуратуру, – Басманный. Значит, нужно ехать туда. А если там не будет – тогда уже в Генеральную. Тем более следственный отдел ее находится в Техническом переулке, в районе метро «Бауманская», недалеко от Басманного суда.
Я стал набирать номер Аскеровой. Почти сразу же она ответила. Я сказал ей, что необходимо срочно приехать в Басманный суд.
– А мне-то зачем? – удивилась Лиана.
– А как же он поверит мне, что я его адвокат? А если он увидит нас вместе, то поймет, что приглашен вами.
Через несколько минут я поймал такси и вскоре оказался у здания Басманного суда. Практически одновременно со мной подъехала и машина Лианы.
Я сказал ей, что у нас есть два варианта: либо Басманный суд, либо следственное управление Генпрокуратуры.
– А мы туда успеем? – спросила Лиана. Было уже около половины шестого.
– Будем пытаться сделать все возможное.
Мы молча вошли в здание суда, прошли через турникет, через «раму» металлоискателя. Милиционеры удивленно проводили нас взглядами – конец рабочего дня, пятница…
В коридоре первого этажа я увидел троих парней лет тридцати, одетых в гражданскую одежду, с папками и портфелями. На адвокатов они были не похожи. Интуиция подсказала мне, что это и есть следователи из Генеральной прокуратуры по нашему делу. Я подошел к ним и, поздоровавшись, спросил: