Олеся приоткрыла покрывало. Я не узнал Олега. У него было черное лицо, покрытое кровоподтеками. Было видно, что его били долго и жестоко. Зато лицо Андрея было чистым, никаких следов физического воздействия не было.
Девушки заплакали. Мне тоже было не по себе.
Когда мы стояли над телами – а все это происходило в тюремном дворе, – вокруг собралось много любопытных: конвоиры, сотрудники следственного изолятора, хозбригады заключенных. Они сочувственно смотрели на нас.
Мы погрузили тела в машину. Девушки стали прощаться со мной. И тогда я сказал:
– Олеся, я не сказал тебе самого главного. Олег передал мне, что я должен забрать материалы в одном европейском городе…
– Я в курсе, – сказала Олеся.
– Что мне с ними делать?
– Привезите, посмотрите, что это такое. Если там будет что-то интересное для меня, то есть то, что касается меня, я бы хотела их получить.
– Конечно, – ответил я, – поеду туда и все получу.
Мы простились, договорились, что по приезде из Амстердама я обязательно ей позвоню.
Через несколько дней я начал собираться в Голландию. Но неожиданно раздался звонок. Голос, похожий на голос Бориса Петровича, сказал:
– Здравствуйте. Вы меня узнали?
– Да, узнал.
– Не называйте меня по имени, пожалуйста. Нам надо с вами встретиться. Возникли небольшие проблемы.
– Хорошо.
– Как насчет старого места?
– Давайте встретимся там.
– Только давайте на полчаса раньше того времени, в которое мы с вами обычно встречались, – сказал Борис Петрович.
«Типичные чекистские штучки, – подумал я. – На том же месте, на полчаса раньше – ничего конкретного не говорит. Догадывайся! Только посвященный человек может понять…»
– Хорошо, я буду.
Подъехав на место в положенное время, я увидел того же знакомого мне водителя. Он кивнул мне и предложил сесть в машину. На сей раз водитель не вышел из машины, а тронулся с места. Мы отъехали немного в сторону и остановились в переулке, примыкающем к Трубной площади.
– Ну что, – произнес Борис Петрович, – когда вы передадите нам бумаги?
– Какие бумаги?
– Какие вам передал Олег.
– А с чего вы решили, что он мне что-то передавал? – тянул я время.
– Мы это знаем точно. Зачем вам нужны неприятности и головная боль для себя? У вас есть неплохая работа, неплохая клиентура. Зачем вам с нами ссориться? Верните нам бумаги по-хорошему. Все равно мы их возьмем у вас.
– Да, но у меня нет никаких бумаг, – продолжал настаивать я.
– Послушайте, – продолжил Борис Петрович, назвав меня по имени-отчеству, – неужели вы не понимаете, что у нас есть множество способов проследить, проверить и получить все, что нам полагается? – раздельно произнес он. – Более того, даже если это будет сделано против вашей воли. Поверьте, нам бы не хотелось нарушать наши с вами дружественные отношения.
– А можно спросить?
– Пожалуйста.
– Я о том, о чем вас просил Олег. Вы ему помогли? – перешел я в наступление.
– А в чем, собственно, дело?
– А в том, уважаемый Борис Петрович, что я еще точно не знаю, кто повинен в смерти Олега…
– Вы что, на нас намекаете?
– Я ни на кого не намекаю, но точно пока не знаю, кто это сделал. И поэтому, извините, я не могу вам верить.
– Ну что ж, – ответил Борис Петрович, – ваше дело. Давайте тогда на этом и закончим наш разговор. Вас отвезти на прежнее место?
– Нет, спасибо, я дойду сам.
Я вышел из машины и хлопнул дверью. Через несколько шагов меня догнал водитель.
– Послушай, – сказал он, – зачем тебе эта головная боль? Давай нормально, по-мирному, решим все проблемы. Тебе что, деньги нужны?
– Ты кто, водитель? – ответил я. – Вот и води свою машину. – Повернулся и пошел прочь.
– Ну смотри, парень, – крикнул он мне вслед, – как бы потом не пожалел…
Я не оборачивался.
Всю дорогу, пока я шел к машине, я думал: как мне теперь лететь в Амстердам? Если контора, которую представляет Борис Петрович, – а наверняка по Олегу они работают неофициально – займется мною, то я дальше Шереметьева-2 никуда не пройду. У них есть широкие возможности знать, куда я полечу и зачем. Но в то же время надо получить эти бумаги…
Целый вечер я прорабатывал разные варианты, как выехать в Амстердам. Наконец пришла блестящая мысль, что лучше всего не пользоваться российским Аэрофлотом, который полностью находится под контролем могущественного ведомства, а вылететь через немецкую компанию «Люфтганза».
На следующее утро я приехал в гостиницу «Пента» на Олимпийском проспекте, где находится представительство «Люфтганзы», и заказал билет до Франкфурта. А из Франкфурта сразу же – билет до Амстердама. Конечно, это обошлось в достаточно кругленькую сумму – гораздо большую, чем в Аэрофлоте. Но зато у меня была гарантия, что я не попаду под «колпак» спецслужбы, которую представляет Борис Петрович.
Вечером того же дня я позвонил Олесе. Она сказала, что завтра утром она самолетом перевозит тело Олега в его родной город, где будут похороны. Как бы между прочим Олеся сказала, что приехали друзья Олега из его города и очень интересовались тем, что мне передал Олег.
Так, час от часу не легче! Теперь еще и друзья появились, которые также будут требовать у меня эти бумаги. Я попадаю между двух огней. Но ведь Олег ничего мне не говорил по поводу того, что я кому-то должен их отдавать, кроме Олеси, или я должен буду использовать их по назначению. Но я пока не знаю, что написано в этих бумагах…
Вечером я вышел гулять с собакой. Неожиданно почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Я внимательно осматривался вокруг, но так ничего и не заметил. Конечно, я понимал, что служба Бориса Петровича обладает широкими возможностями в плане технического оснащения и может вести скрытое наблюдение с большого расстояния. Теперь надо было придумать, как добраться до Шереметьева-2, чтобы спокойно вылететь во Франкфурт.
Придумал следующее. В гостинице «Пента», где располагалось представительство «Люфтганзы», находился спортивный клуб, который я посещал. Я знал, что часто в этой гостинице останавливаются экипажи тех самолетов, которые летают из Москвы во Франкфурт. Я разработал простой план. Взяв минимальное количество вещей, сложил их в спортивную сумку, надел спортивный костюм, вышел из дома и стал заводить машину, имитируя неисправность. Я рассчитывал на то, что, если за мной ведется наблюдение, они увидят, что моя машина не заводится. Через какое-то время я в досаде хлопнул дверью, изображая недовольство, и стал ловить такси или частника, чтобы добраться до спортивного клуба.