На следующий день, ровно в три часа, как и было договорено, я стоял около бань на «Жигулях» шестой модели, взятых у одного из пацанов. Подняв капот, наблюдал за входом. Севка стоял в конце улицы, на другой машине.
Я поднял голову вверх и посмотрел туда, где располагался чердак, с которого, судя по всему, и должен был прозвучать выстрел. Оставалось еще несколько минут.
Недалеко от входа в бани стояло несколько иномарок – пара джипов, «Мерседесы», «Линкольн» и рядом прочая советская рухлядь.
Сразу было понятно, что, несмотря на то, что в бане официально санитарный день, какие-то высокопоставленные гости из близкого окружения дирекции Краснопресненских бань преспокойненько в это время расслаблялись в парной.
Я задумался. Человек, которого сейчас должны были убрать, имел колоссальный авторитет и очень большой вес, особенно в криминальной среде. Естественно, Борис Петрович был полностью прав, когда говорил, что только за информацию о готовящейся акции можно было либо поплатиться головой, либо получить большие бабки.
Но теперь выбора у нас уже не было…
Слева от меня, в движке, был замаскирован небольшой автомат, который я привез специально для возможного дублирования работы основного исполнителя.
Я огляделся по сторонам.
Какой-то страх невольно разрастался внутри меня. Но вокруг все было в порядке. Ни одной милицейской машины не проехало мимо, не было заметно и людей. Машины у бань никто не охранял, никого не было и в салонах. Только какие-то два мужика, смахивающие на бомжей и пьяниц, сидели невдалеке около мусорного ящика, выбирая пустые пивные бутылки.
«Делать им здесь нечего! – подумал я. – А вдруг… Наверняка это люди Бориса Петровича! Они ведь тоже контролируют обстановку! А вдруг это – третий состав нашей команды, который должен убрать нас с Севкой как нежелательных свидетелей? Ведь дело-то громкое!» Мне стало как-то не по себе.
Теперь я не отрывал глаз от копошащихся в помойке бомжей. Я старался контролировать их. Но те никакого внимания на меня не обращали. Я пытался искать какие-либо признаки, указывающие на то, что это не бомжи вовсе, не пьяницы, а именно переодетые «погоны«– внимательно разглядывал их обувь, носки, одежду, надеясь увидеть нечто такое, что не относится к облику бомжей, – но все говорило о том, что бомжи настоящие.
С другой же стороны, «контора» веников не вяжет! Неслучайно еще во времена Сталина и Берии знаменитый генерал Судоплатов, руководивший всеми диверсиями по линии НКВД-КГБ, инсценировал ликвидации под различные случаи – вплоть до использования нищих.
Я взглянул на часы. Было уже десять минут пятого. Перевел взгляд на вход в бани. И заметил, как открылась дверь и из нее вышел широкоплечий мужчина в темном пальто нараспашку. Белая рубашка с расстегнутым воротом открывала мощную шею. Мужчина был без головного убора, лицо его с носом, форма которого говорила о его кавказском происхождении, было распаренным и излучало довольство.
Мужчина вышел не спеша. Сзади него следовал еще один мужчина.
– Скажи там, чтоб вынесли ящик минералки, – обратился к своему сопровождающему мужчина, шедший впереди.
Не успел он договорить, как странно вздрогнул и стал медленно опускаться на колени. Я увидел, что из головы его струится кровь…
«Все, акция завершена!» – подумал я, быстро закрыл капот, сел за руль и поехал. Я уже не смотрел ни в сторону бомжей, продолжавших копаться в помойке, ни в сторону бань, откуда выбегали люди, кричавшие «Убили!».
Я доехал до указанного подъезда, остановил машину и стал ждать главного исполнителя. Я представлял, что из дверей подъезда сейчас выйдет мужчина двухметрового роста, с широкими плечами, мускулистыми руками и холодным серьезным взглядом.
Но неожиданно дверь открылась, и показался невысокого роста, худощавый мужчина в плаще, берете, каких-то нелепых роговых очках, закрывавших половину его лица, с авоськой, из которой торчали бутылки из-под молока.
Мужчина вышел, остановился, откашлялся, тщательно закрыл дверь подъезда и направился на противоположную сторону улицы.
Я снова бросил взгляд на подъезд. Но из дверей больше никто не выходил. Вдруг задняя дверца моей машины открылась. Я обернулся и увидел, как на заднее сиденье садится тот самый мужик в роговых очках. Я уже открыл было рот, чтобы сказать ему, чтобы он проваливал отсюда. Но неожиданно услышал:
– Спокойно! Поехали.
Я понял, что это и был исполнитель.
«Да, действительно, "контора" веников не вяжет! Кто бы мог подумать! Какой-то щупленький пацан, напоминающий скорее дохляка, занимается такими делами!»
Мы проехали несколько кварталов. За нами уже пристроился Севка.
– Поверни направо, – приказал мужчина.
Мы повернули.
– Теперь притормози!
Я исполнил приказание. Он быстро вышел из машины и выбросил пакет. Я обратил внимание, что в мусорном контейнере оказались бутылки и плащ, в котором он вышел из подъезда. Остались беретка и очки. Волосы тоже изменили цвет. Из блондина он вдруг превратился в брюнета.
– Теперь – прямо, только не спеши! – сказал он мне. – У метро тормознешь.
Я остановился там, где он сказал.
– Все, не оборачивайся! – Он вышел из машины, резко захлопнул за собой дверцу и тут же затерялся в толпе.
Проехав еще немного, мы, как было обговорено с Борисом Петровичем, заехали в какой-то двор, тут же заменили номера на машинах и, выбросив ненужные тут же, во дворе, поехали по своим домам. Перед самым домом мы остановили машину. Севка вышел и махнул мне рукой. Я также вышел из машины. Севка держал в руках мобильный телефон.
– Сейчас я позвоню пацанам, чтобы машины забрали!
Через несколько минут приехали пацаны, забрали машины.
– Пойдем прогуляемся пешочком, – сказал мне Севка.
Мы пошли по улице.
– Ну что, видел? – спросил он.
– Видел.
– Да, круто! Лихо! Но никому об этом ни слова. Сам понимаешь – головы полетят!
Придя домой, я был немного потерянный. Сразу же включил телевизор. Но до девяти часов вечера ни одна телепрограмма не сообщала ничего. И только в десять вечера диктор взволнованным голосом объявила сенсационную новость об убийстве крупнейшего предпринимателя и мецената, лидера спортивного движения, человека, к личности которого многие относились противоречиво.
Через полчаса позвонил Севка.
– Пойдем погуляем! – предложил он.
Я вышел на улицу. Он ждал меня у подъезда.
– Ну как тебе новости? – спросил он.
Я промолчал.
– Знаешь, Олежек, – неожиданно продолжил Севка, – что-то у меня на душе неспокойно.
– А что, по-твоему, может быть?