– Ага, с того Самоа, что в Алабаме.

В руках у Элиота теперь был толстый конверт, и, подняв бровь, он протягивал его Джо. Тот выхватил конверт и повернулся, чтобы уйти.

Раджи сказал ему:

– Ты взглянуть на деньги не хочешь?

Джо Лаз, остановившись, покосился на него.

– Зачем?

– Я имел в виду – пересчитать.

– Зачем это? Я доверяю тебе, черномазый. Ты же не вручишь мне куклу, правда?

Он вновь собрался уходить. Тут Раджи сказал:

– Погоди минутку, приятель, слышишь? Хочу показать тебе одну штуку.

Открыв багажник лимузина, Элиот вытащил оттуда бейсбольную биту и передал ее Раджи, который держал ее так, чтобы Лаз мог хорошенько ее рассмотреть.

– Мне понравилась твоя идея держать в багажнике бейсбольную биту, помнишь, ты говорил?

Вот я и послал моего подручного Элиота купить мне биту. Как тебе она?

Джо Лаз лишь произнес:

– Красная бита?

Он протянул руку, и Раджи кинул ему биту движением, каким мальчишки кидают жребий: попеременно хватают биту, и чья рука окажется выше, тот и бьет первым. Но в тот вечер жребия они не кидали. Джо сунул под мышку конверт и обеими руками ухватил красную биту. Он сказал:

– Это ж алюминий, ты, дубина! – И с этими словами он перекинул биту обратно. – А надо деревянную, знаменитую луисвиллскую отбивалку, а не этот кусок дерьма.

Раджи ладонями обхватил биту, рассматривая утолщенную ее часть.

– Да мой подручный Элиот сто сорок девять долларов с мелочью уплатил за эту биту! – Он придвинулся ближе, чтобы Джо посмотрел получше. – Продавец сказал, что самое лучшее в ней – это длинная рукоятка, видишь, какая изящная.

– Ага, но попробуй ударь ею по мячу, – сказал Джо, – и никакого тебе звучного «чпок», так, пшик какой-то! Тебе нужен этот пшик? Игрок такой битой весь замах испортит. Усиленная рукоятка, говоришь? Вот это-то и портит игрока – эдакий замах с оттяжкой. Так прыти не выработаешь, а во взрослом бейсболе требуется прыть.

Раджи в это время делал замахи битой, чертя короткие дуги возле самой земли, подобно гольфисту.

– А ты откуда все это знаешь?

– Хочешь сказать, что я знаю что-то, тебе неизвестное? Послушай, в колледже алюминиевой битой ты можешь выбивать хоть четыре сотни, но потом, во взрослой игре, выясняется, что ударом ты не владеешь вовсе – прыти мало.

– Ну да, а для того дела, для которого она мне требуется, – сказал Раджи, – моя прыть сгодится?

Вздернув биту вверх, на уровень пояса, он со всего размаха саданул Джо по коленям, и когда у того подкосились ноги и он, споткнувшись, закричал, то со словами: «Сгодится, свинья подлая?» – ударил Джо по лицу, отчего тот, осекшись, повалился на землю. После этого встав над упавшим, Раджи принялся наносить удар за ударом, поднимая и тяжело опуская биту, еще и еще, словно вбивал кол в землю. Во время очередного замаха Элиот сказал:

– Хватит, ему крышка.

Тяжело дыша и отдуваясь, Раджи поднял глаза, оглядел вход в клуб, пустынный тротуар. Потом ткнув Лаза алюминиевой битой, сказал:

– Глянь, доходит ли, – и стал смотреть, как телохранитель, наклонившись, ощупывает тело и одежду лежащего.

– Такие, как он, даже в сортир с собой ствол тащат, – заметил Раджи.

Он наблюдал, как Элиот извлекает бумажник Джо, ключи от машины, сигареты и, подумать только, отмычку. Элиот осведомился, что это за штука, и Раджи сказал:

– Этим вскрывают замки, когда хотят ограбить дом. Дай-ка сюда!

Вслед за тем Элиот вытащил квитанцию парковочного гаража. Он сказал:

– Я видел, что Джо прибыл на старом «Понтиаке». Хотите, я воспользуюсь квитанцией?

– После, – сказал Раджи. – А сейчас я возьму его за ноги, а ты подними его с другой стороны, и мы перекинем его через стену.

Элиот не шевелился, по-прежнему склоняясь над телом.

– Ну идем же! – позвал его Раджи, и Элиот поднял глаза.

– Знаете что? Он все еще жив. Голова разбита, рот в крови, а он дышит через сопелку.

Раджи все еще держал в руке биту. Он протянул ее Элиоту, спросив:

– Хочешь вдарить?

– По-моему, надо запихать его в багажник, – сказал Элиот, – как я и говорил с самого начала. Багажник я хорошенько простелил пленкой. Отвезем его в тихое местечко, чтобы никто не видел, и выстрелим в голову. Так будет культурнее, чем забивать его до смерти.

– А что, если в машине у него нет пушки? – спросил Раджи.

– Мне достать оружие – дело плевое, – сказал Элиот. – Любое, какое пожелаете. Только скажите – да или нет. По мне, так после таких побоев пристрелить его – милое дело.

– Валяй, – сказал Раджи, которому теперь захотелось поскорее убрать жертву с глаз долой.

Они подняли Джо Лаза, запихнули его в багажник и скинули туда же биту.

– Ну, кажется, все.

– Конверт, – вспомнил Элиот, бросив взгляд на валявшийся на тротуаре конверт. Раджи предложил оставить его как есть – все равно в нем нет ничего, кроме резаной бумаги.

– Ничего, – заметил Элиот, – кроме отпечатков моих пальцев. – Он поднял конверт, швырнул его в багажник, рядом с очками Лаза и поглядел на Раджи: – А что, если бы он открыл конверт?

– Мужик этот стопроцентная расистская сволочь. Ему бы и в голову не пришло, что черномазый способен его так обставить. А ты не догадался? Я-то тебя за умного держу.

Раджи остался в машине, а Элиот трусцой поспешил через улицу к парковочному гаражу. Операция не заняла у него много времени – через пять минут он уже вернулся. Элиот сел за руль, и в верхнем свете было видно, как он подмигнул Раджи, вытаскивая из-под полы куртки пистолет.

– «Беретта», дружок, девятимиллиметровая, оружие нешуточное.

Взяв пистолет, Раджи щелкнул предохранителем и вытащил патрон. Потом, подняв пистолет, прицелился через ветровое стекло.

– Вот теперь и расхлебывайте, – сказал Элиот. – Зачем было нанимать старика? Что тут такого, с чем мы сами не справились бы – вы да я? И хватит – поверните кепку как положено и будьте самим собой, не кем-то, а собой. Тем, кто вы есть.

12

Элейн кинулась к Чили в одних чулках, чтобы поскорее стиснуть его в объятиях, сказать, как соскучилась, и, крепко сжав его руку, повела к своему столу. Тот все оглядывал голые стены, рассматривал стандартные клетушки, заставленные пустыми книжными полками.

– Помещение то же, что и раньше?

– Мой преемник превратил его в какой-то центр управления полетами – столько здесь электроники, всяких там мониторов, компьютеров. Я попросила: «Дайте мне кабинет, такой, чтобы и выглядел как кабинет, хорошо? И нормальный телефон, не тот, что на голове. Знаешь эти телефоны на голове? Последний писк… руки освобождают. Можешь рисовать чертиков на сценарии и в то же время заверять продюсера, что сценарий – жуть какой увлекательный, но это не то, что нам требуется в данный момент. В моей работе основное – это телефонные разговоры, а я их ненавижу. Мне надо видеть собеседника, чтобы понять, не врет ли он.