Надо сказать, что ничего особо шокирующего Нэнси так и не обнаружила — ни писем от чужого мужа под стопкой нижнего белья замужней женщины, ни порножурналов в ящике письменного стола ее супруга. С некоторой натяжкой к тайным порокам клиентов Нэнси можно было отнести разве что номер нудистского журнала под тремя аккуратно сложенными накрахмаленными белыми рубашками. Как-то ей удалось отыскать в ящике с носками и носовыми платками револьвер, впрочем незаряженный. В общем, ее поиски заканчивались некоторым разочарованием — ищешь-ищешь что-то, а в итоге ничего интересного. Тем не менее Нэнси нравился процесс поиска. Приятно было сознавать, что в один прекрасный вечер она может найти что-нибудь невероятное.
Помимо этого Нэнси ужасно нравилось ломать и разбивать вещи. Время от времени она позволяла себе уронить стакан или тарелку в кухне, но настоящее удовольствие испытывала тогда, когда удавалось разбить что-то действительно дорогое — лампу, фарфоровую статуэтку или зеркало. К сожалению, она не могла позволить себе повторить этот номер в одном и том же доме и даже в соседних домах. Ограничивали ее возможности и дети, которые хорошо говорили. Нэнси, например, очень любила затеять в гостиной игру в мяч с двух-трехлетним малышом, а потом вдруг запустить мяч в настольную лампу. Если Нэнси промахивалась, игра продолжалась до победного броска. Разумеется, обвинение выдвигалось в адрес маленького Грега. («Мне ужасно жаль, миссис Питерсон, я только на минутку отвернулась, а он уже тащит лампу за провод. Я бросилась к нему, но он…») Нэнси чрезвычайно убедительно сокрушалась по поводу случившегося.
К двум первым развлечениям вскоре добавилась еще одна игра, в которую она играла с отвозившими ее домой отцами, впрочем, не всегда и не со всеми. Самым подходящим оказывался обычно папаша, которому было за тридцать, а то и за сорок, который стильно одевался, выглядел моложе своих лет и — очень немаловажный момент — был слегка навеселе, когда ему предстояло подвезти ее домой. Правильно разыгрываемая партия затягивалась на несколько месяцев и требовала не меньше дюжины поездок. Поначалу Нэнси вела себя исключительно скромно. Она садилась на пассажирское сиденье, клала книгу себе на колени и готова была всю дорогу молчать, если только отец семейства не заговаривал с ней первым. Вопросы, которые ей задавали, обычно касались содержания книги и успехов в школе. Отвечая на первый взгляд коротко и без особых подробностей, Нэнси, тем не менее, умудрялась поразить собеседника достаточно глубокими для ее возраста суждениями о литературе и словно невзначай упомянуть о том, что ей вот-вот исполнится семнадцать лет. В следующих поездках она, к удивлению провожающего, раскрывалась как дружелюбная, вполне современная и искренняя девушка. Сорокалетнему отцу семейства становилось ясно, что судьба свела его с незаурядным подростком, с девушкой, которая читает серьезные книги, интересуется всем, что происходит в мире, и имеет обо всем свое собственное мнение. Лучше всего Нэнси разбиралась с миром подростков, со всем тем, что у них считалось модным, достойным внимания и «продвинутым». Иногда разговор настолько увлекал обоих собеседников, что, доехав до дома Нэнси, они продолжали вести его еще минут десять-пятнадцать. И вот, когда наступал подходящий момент (где-то между пятой и восьмой поездкой), Нэнси, едва усевшись в машину, умудрялась не на шутку смутить своего провожатого.
Обычно все начиналось с невинного вопроса, так или иначе связанного с предыдущим разговором. Например: «Как вы думаете, если подростки начинают слишком уж „отрываться“, это хорошо или плохо?» Не подозревающий подвоха мужчина просит ее уточнить значение слова «отрываться». Секунду-другую подумав, Нэнси дает короткое пояснение, сопровождая его примером: «Ну, они уезжают куда-нибудь, сидят в машине в укромном месте…»
— Ну, если они просто сидят в машине и слушают музыку..
— Нет-нет, я имею в виду тот случай, когда они влюблены или, по крайней мере, испытывают сильное физическое влечение.
— Ты хочешь знать, одобряю ли я ранние половые связи?
— Ой, что вы… Я вовсе не это имела в виду… Ну, вы сами понимаете: они могут просто обниматься…
В таком духе проходит весь разговор по дороге домой. Когда провожающий настраивается на продолжение пикантной беседы у ворот дома Нэнси и, припарковав машину, начинает продуманную по дороге фразу: «Ну, ты знаешь…», она вдруг смотрит на часы и хватается за голову:
— Боже мой, я уже полчаса как должна быть дома!
Осыпав провожающего благодарностями, Нэнси выскакивает из машины и захлопывает дверцу прямо перед его физиономией.
В следующий раз важно было уловить настроение отца семейства: собирается ли он возвращаться к теме предыдущего разговора или будет выжидать, пока первый шаг сделает она. Если разговор никак не переходит на нужную тему, Нэнси сама ошарашивает собеседника:
— Скажите мне: ну почему, почему так? Почему молодые люди такие нетерпеливые? У них вообще только одно на уме.
— Ну, дело здесь в их физиологии. Да и в психологии тоже.
Тогда, с искренним и невинным выражением на лице, Нэнси спрашивает:
— А что, мужчины, которые постарше, — они тоже такие?
— В общем-то да. Я имею в виду не стариков, а мужчин среднего возраста.
— Мне всегда интересно, что некоторые девушки выходят замуж за мужчин гораздо старше себя.
— Ну, смотря что понимать под словами «гораздо старше»…
— Тут по телевизору показывали одного актера — забыла, как его зовут, — ему уже пятьдесят лет, а его девушке — двадцать два. Представить себе не могу — двадцать восемь лет разницы!
— Ну, если им хорошо вдвоем, если у них общие интересы, если они любят друг друга, то почему бы и нет?
— Хм-м. Ну, если они действительно любят друг друга…
Все — наживка проглочена. Серьезный, вполне здравомыслящий отец семейства уже мысленно прикидывает, нельзя ли как-то воспользоваться ситуацией: полумрак, таинственно мерцающие огоньки на приборной панели, замкнутое пространство, негромкая музыка, да еще эти загорелые ноги в коротеньких шортах.
— Сколько тебе, говоришь, лет — семнадцать? Это значит… что у нас с тобой всего восемнадцать лет разницы, — говорит мужчина, отбрасывая три, а то и шесть лет от своего возраста. — Можешь ты себе представить: пройдет года два, и — если бы, конечно, я не был женат — мы встретились бы и заинтересовались друг другом?
— Я как-то об этом не думала.
— Но согласись, такое вполне могло бы случиться.
— Ну да… наверное… почему бы и нет.
В течение всего одного сезона — с декабря по апрель — на эту удочку попались шестеро в изрядном подпитии приезжающих с вечеринок папаш. Все они жили в радиусе одной мили, но не были знакомы (Нэнси тщательно это проверила). Каждый из них пришел к мысли, что очаровательная Нэнси Хейес со всеми своими девически-женскими достоинствами вполне могла бы быть не только бэбиситтером. Трое из шести сорвались с крючка: как и остальные, они были явно заинтересованы Нэнси; им нравилось болтать с ней на рискованные темы; они изводили себя соблазнительной возможностью; но главного, решительного шага они так и не сделали.